Неточные совпадения
Еще и теперь у редкого из них не было закопано добра — кружек, серебряных ковшей и запястьев под
камышами на днепровских островах, чтобы не довелось татарину найти его, если бы,
в случае несчастья, удалось ему
напасть врасплох на Сечь; но трудно было бы татарину найти его, потому что и сам хозяин уже стал забывать,
в котором месте закопал его.
— Да, остережется. Всяко бывает: он вот нагнется, станет черпать воду, а водяной его за руку схватит да потащит к себе. Станут потом говорить:
упал, дескать, малый
в воду… А какое
упал?.. Во-вон,
в камыши полез, — прибавил он, прислушиваясь.
Подъезжая к ней, мы опять
попали в урему, то есть
в пойменное место, поросшее редкими кустами и деревьями, избитое множеством средних и маленьких озер, уже обраставших зелеными
камышами: это была пойма той же реки Белой, протекавшей
в версте от Сергеевки и заливавшей весною эту низменную полосу земли.
Не колыхнет зеленый, как весенний луг, широкий пруд, затканный травами, точно
спит в отлогих берегах своих;
камыши стоят неподвижно.
Скоро вернулся Степка с бреднем. Дымов и Кирюха от долгого пребывания
в воде стали лиловыми и охрипли, но за рыбную ловлю принялись с охотой. Сначала они пошли по глубокому месту, вдоль
камыша; тут Дымову было по шею, а малорослому Кирюхе с головой; последний захлебывался и пускал пузыри, а Дымов, натыкаясь на колючие корни,
падал и путался
в бредне, оба барахтались и шумели, и из их рыбной ловли выходила одна шалость.
С толпой безумною не стану
Я пляску дикую плясать
И золоченому болвану,
Поддавшись гнусному обману,
Не стану ладан воскурять.
Я не поверю рукожатьям
Мне яму роющих друзей;
Я не отдам себя объятьям
Надменных наглостью своей
Прелестниц…
Нет, лучше
пасть, как дуб
в ненастье,
Чтоб
камышом остаться жить,
Чтобы потом считать за счастье —
Для франта тросточкой служить.
Я помню у одного охотника ястреба шести осеней; это была чудная птица, брал все что ни
попало, даже грачей;
в разное время поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился
в серую дикую утку (полукрякву) и долго плавал с ней по пруду, несмотря на то, что утка ныряла и погружала его
в воду; наконец, она бросилась
в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят ловил при всяком удобном случае;
в шестое лето он стал не так резов и умер на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
Не взглянув на берег, не отвечая, он глубоко вогнал лодку
в заросль
камыша, выпрыгнул на берег и,
попав ногами
в грязь, сердито заворчал...
Привязала свита коней к орешнику, король широкой походкой вперед идет,
камыш раздвигает, ручья ищет. Ан был, да весь высох… Всмотрелся король
в чащобу, видит — незнакомая малая хатка под дубом стоит, дым не дымит, пес не скулит, будто и нет никого. Махнул он перчаткой, свита да стража за им пошла. Видят — дверь
в сенях
пасть раззявила, хочь свисти, хочь стучи, никто, девкин сын, не откликается.