Неточные совпадения
Иван Петрович осенью 1828 года занемог простудною
лихорадкою, обратившеюся в горячку, и
умер, несмотря на неусыпные старания уездного нашего лекаря, человека весьма искусного, особенно в лечении закоренелых болезней, как то мозолей и тому подобного. Он скончался на моих руках на тридцатом году
от рождения и похоронен в церкви села Горюхина близ покойных его родителей.
Иной уже старик и толкует, что ему свет постыл и
умирать пора, у него жестокий ревматизм и плохо видят глаза, но с каким аппетитом произносит он без передышки извозчичью брань, растянутую в длинную вязь из всяких отборных ругательных слов и вычурную, как заклинание
от лихорадки.
Восемнадцати лет она чуть не
умерла от злокачественной
лихорадки; потрясенный до основания, весь ее организм,
от природы здоровый и крепкий, долго не мог справиться: последние следы болезни исчезли наконец, но отец Елены Николаевны все еще не без озлобления толковал об ее нервах.
Инквизиторский глаз настоятеля их разглядел. Боясь будущего, он выхлопотал
от Ротгана почетную миссию для Столыгина в Монтевидео. И наследник Степана Степановича и Михаила Степановича, обладатель поместий в Можайском и Рузском уездах, отправился на первом корабле за океан, проповедовать религию, в которую не верил, и
умереть от желтой
лихорадки…
Умри в это время губернатор
от лихорадки,
от тифа,
от случайно разрядившегося охотничьего ружья, никто не счел бы это случайностью и за видимой причиной нашли бы другую, невидимую, даже несознаваемую, но настоящую.
Всем, всем, кроме жрецов! Разве мало народа растоптано вражескими колесницами? Разве мало пожрал лев фараона? Разве мало
умерло от жару,
от голода,
от лихорадок? Так погиб мой отец, так погибли все мои предки! Так было при Тутмозу Менхопирри, так было при Аменготпу Нибмаутри, так было всегда!
— Моя жена десятый раз пересекает экватор и отличный моряк. В шторм всегда наверху, и если нужно, так и на руле. Миссис Кларк превосходно правит. И курс умеет проложить, и счисление сделать, и пеленги взять. Всему научилась. Мы с женой ни разу не разлучались с тех пор, как поженились, а этому уж пять лет… И сынишка с нами плавал… Он и родился на «Петрели», да
умер, бедняжка, в прошлом году в Рио
от подлой желтой
лихорадки! — прибавил янки, бросив ласковый взгляд на свою верную подругу и помощницу.
— Солдаты Апшеронского полка.
От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
Пизонский, недолго думая, взял ребенка; сомлевшую мать взяли бабы и повели ее в баню к купчихе Загогулиной; но Матрешка дорогою выпросилась искупаться на портомойной пристани, искупалась, заколотилась в
лихорадке и через два дня
умерла от жестокого, неизлечимого воспаления. «Семибатешный сынок» остался на руках Пизонского.
В госпиталях
умирали так верно, что солдаты, больные
лихорадкой и опухолью, происходившими
от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы.