Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку
И голосом молитвенным
Тихонько в семинарии,
Где было темно, холодно,
Угрюмо, строго, голодно,
Певал — тужил о матушке
И
обо всей вахлачине,
Кормилице своей.
И скоро в сердце мальчика
С любовью к бедной матери
Любовь ко
всей вахлачине
Слилась, — и лет пятнадцати
Григорий твердо
знал уже,
Кому отдаст
всю жизнь свою
И за кого умрет.
— Ты еще мне не сказала, как и что ты думаешь
обо мне, а я
всё хочу
знать.
— О, прекрасно! Mariette говорит, что он был мил очень и… я должен тебя огорчить… не скучал о тебе, не так, как твой муж. Но еще раз merci, мой друг, что подарила мне день. Наш милый самовар будет в восторге. (Самоваром он называл знаменитую графиню Лидию Ивановну, за то что она всегда и
обо всем волновалась и горячилась.) Она о тебе спрашивала. И
знаешь, если я смею советовать, ты бы съездила к ней нынче. Ведь у ней
обо всем болит сердце. Теперь она, кроме
всех своих хлопот, занята примирением Облонских.
Посмотрите, вот нас двое умных людей; мы
знаем заранее, что
обо всем можно спорить до бесконечности, и потому не спорим; мы
знаем почти
все сокровенные мысли друг друга; одно слово — для нас целая история; видим зерно каждого нашего чувства сквозь тройную оболочку.
На Руси же общества низшие очень любят поговорить о сплетнях, бывающих в обществах высших, а потому начали
обо всем этом говорить в таких домишках, где даже в глаза не видывали и не
знали Чичикова, пошли прибавления и еще большие пояснения.
Но
обо всем этом читатель
узнает постепенно и в свое время, если только будет иметь терпение прочесть предлагаемую повесть, очень длинную, имеющую после раздвинуться шире и просторнее по мере приближения к концу, венчающему дело.
—
Знаете ли что? — сказал Костанжогло, — останьтесь денек у меня. Я покажу вам
все управление и расскажу
обо всем. Мудрости тут, как вы увидите, никакой нет.
Чичиков ничего
обо всем этом не
знал совершенно.
Когда б он
знал, какая рана
Моей Татьяны сердце жгла!
Когда бы ведала Татьяна,
Когда бы
знать она могла,
Что завтра Ленский и Евгений
Заспорят о могильной сени;
Ах, может быть, ее любовь
Друзей соединила б вновь!
Но этой страсти и случайно
Еще никто не открывал.
Онегин
обо всем молчал;
Татьяна изнывала тайно;
Одна бы няня
знать могла,
Да недогадлива была.
— Будто не
знаете; я ведь вчера же говорил с вами на эту же тему и развивал мысль
обо всех этих обрядах… Да она ведь и вас тоже пригласила, я слышал. Вы сами с ней вчера говорили…
«Господи! скажи ты мне только одно:
знают они
обо всем или еще не
знают?
— Да то же, батюшка, Родион Романович, что я не такие еще ваши подвиги
знаю;
обо всем известен-с!
И я почувствовал в себе что-то новое и до тех пор незнакомое. Мне хотелось, чтобы
все обо мне
знали,
все за мною ходили и
все обо мне говорили — как я умен, богат и добр.
Он представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он
знает столько слов чужого языка, сколько необходимо
знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить
обо всем и так много, как это принято в России. У него обширная библиотека, он выписывает наиболее интересные русские книги и пишет свою книгу.
А о земном заточении, о том, что «смерть шатается по свету» и что мы под солнцем «плененные звери», — об этом,
знаете,
обо всем Федор Сологуб пишет красивее вас, однако так же неубедительно.
Изредка она говорила с ним по вопросам религии, — говорила так же спокойно и самоуверенно, как
обо всем другом. Он
знал, что ее еретическое отношение к православию не мешает ей посещать церковь, и объяснял это тем, что нельзя же не ходить в церковь, торгуя церковной утварью. Ее интерес к религии казался ему не выше и не глубже интересов к литературе, за которой она внимательно следила. И всегда ее речи о религии начинались «между прочим», внезапно: говорит о чем-нибудь обыкновенном, будничном и вдруг...
—
Обо всем, — серьезно сказала Сомова, перебросив косу за плечо. — Чаще
всего он говорил: «Представьте, я не
знал этого». Не
знал же он ничего плохого, никаких безобразий, точно жил в шкафе, за стеклом. Удивительно, такой бестолковый ребенок. Ну — влюбилась я в него. А он — астроном, геолог, — целая толпа ученых, и
все опровергал какого-то Файэ, который, кажется, давно уже помер. В общем — милый такой, олух царя небесного. И — похож на Инокова.
Почему на нем лежит обязанность быть умником,
все знать,
обо всем говорить, служить эоловой арфой, — кому служить?
— Да, — сказала актриса, тяжело вздохнув. — Кто-то где-то что-то делает, и вдруг — начинают воевать! Ужасно. И,
знаете, как будто уже не осталось ничего, о чем можно не спорить.
Все везде
обо всем спорят и — до ненависти друг к другу.
— Я часто соглашаюсь с тобой, но это для того, чтоб не спорить. С тобой можно
обо всем спорить, но я
знаю, что это бесполезно. Ты — скользкий… И у тебя нет слов, дорогих тебе.
— Там,
знаешь, очень думается
обо всем. Людей — мало, природы — много; грозный край. Пустота, требующая наполнения,
знаешь. Когда меня переселили в Мезень…
Если же захотят
узнать, об чем мы
весь этот месяц с ним проговорили, то отвечу, что, в сущности,
обо всем на свете, но
все о странных каких-то вещах.
Я, право, не
знаю, как это было, но он рассказал мне
все об той ночи: он говорил, что вы, даже едва очнувшись, упоминали уже ему
обо мне и… об вашей преданности ко мне.
— Я удивляюсь, как Марья Ивановна вам не передала
всего сама; она могла
обо всем слышать от покойного Андроникова и, разумеется, слышала и
знает, может быть, больше меня.
— А я очень рада, что вы именно теперь так говорите, — с значением ответила она мне. Я должен сказать, что она никогда не заговаривала со мной о моей беспорядочной жизни и об омуте, в который я окунулся, хотя, я
знал это, она
обо всем этом не только
знала, но даже стороной расспрашивала. Так что теперь это было вроде первого намека, и — сердце мое еще более повернулось к ней.
На другой день после своего разговора с Бахаревым Привалов решился откровенно
обо всем переговорить с Ляховским. Раз, он был опекуном, а второе, он был отец Зоси; кому же было ближе
знать даже самое скверное настоящее. Когда Привалов вошел в кабинет Ляховского, он сидел за работой на своем обычном месте и даже не поднял головы.
— Слышала,
знаю, о, как я желаю с вами говорить! С вами или с кем-нибудь
обо всем этом. Нет, с вами, с вами! И как жаль, что мне никак нельзя его видеть!
Весь город возбужден,
все в ожидании. Но теперь…
знаете ли, что у нас теперь сидит Катерина Ивановна?
— Позвольте мне вам заметить, — пропищал он наконец, — вы
все, молодые люди, судите и толкуете
обо всех вещах наобум; вы мало
знаете собственное свое отечество...
Гольд сказал мне, что
обо всем происшедшем он
узнал не по выстрелам, а по промежуткам между ними.
Разве я не
знаю, как думают
обо мне
все, кто здесь есть?
При
всей дикости этого случая Рахметов был совершенно прав: и в том, что начал так, потому что ведь он прежде хорошо
узнал обо мне и только тогда уже начал дело, и в том, что так кончил разговор; я действительно говорил ему не то, что думал, и он, действительно, имел право назвать меня лжецом, и это нисколько не могло быть обидно, даже щекотливо для меня «в настоящем случае», по его выражению, потому что такой был случай, и он, действительно, мог сохранять ко мне прежнее доверие и, пожалуй, уважение.
Интриганка, хитрит, хочет быть богата, хочет войти в светское общество, блистать, будет держать мужа под башмаком, вертеть им, обманывать его, — разве я не
знаю, что
все обо мне так думают?
— Мы
все говорили
обо мне, — начал Лопухов: — а ведь это очень нелюбезно с моей стороны, что я
все говорил о себе. Теперь я хочу быть любезным, — говорить о вас! Вера Павловна.
Знаете, я был о вас еще гораздо худшего мнения, чем вы
обо мне. А теперь… ну, да это после. Но все-таки, я не умею отвечать себе на одно. Отвечайте вы мне. Скоро будет ваша свадьба?
Но ведь она не
знала же, что это будет в то же утро, которое уже светало; он говорил, что они еще успеют переговорить
обо всем.
Она скучала без Дефоржа, в его присутствии поминутно занималась им,
обо всем хотела
знать его мнение и всегда с ним соглашалась.
Хомяков спорил до четырех часов утра, начавши в девять; где К. Аксаков с мурмолкой в руке свирепствовал за Москву, на которую никто не нападал, и никогда не брал в руки бокала шампанского, чтобы не сотворить тайно моление и тост, который
все знали; где Редкин выводил логически личного бога, ad majorem gloriam Hegel; [к вящей славе Гегеля (лат.).] где Грановский являлся с своей тихой, но твердой речью; где
все помнили Бакунина и Станкевича; где Чаадаев, тщательно одетый, с нежным, как из воску, лицом, сердил оторопевших аристократов и православных славян колкими замечаниями, всегда отлитыми в оригинальную форму и намеренно замороженными; где молодой старик А. И. Тургенев мило сплетничал
обо всех знаменитостях Европы, от Шатобриана и Рекамье до Шеллинга и Рахели Варнгаген; где Боткин и Крюков пантеистически наслаждались рассказами М. С. Щепкина и куда, наконец, иногда падал, как Конгривова ракета, Белинский, выжигая кругом
все, что попадало.
— Вы
всей Москве должны!.. В ваших книгах
обо всей Москве написали и ни слова не сказали о банях. А ведь Москва без бань — не Москва! А вы Москву
знаете, и грех вам не написать о нас, старых москвичах. Вот мы и просим вас не забыть бань.
Это
знала полиция,
обо всем этом
знали гласные-домовладельцы, и
все, должно быть, думали: не нами заведено, не нами и кончится!
А Саша дяди Якова мог
обо всем говорить много и солидно, как взрослый.
Узнав, что я желаю заняться ремеслом красильщика, он посоветовал мне взять из шкапа белую праздничную скатерть и окрасить ее в синий цвет.
То же я
знаю и
обо всем объеме бытия, которое не зависит ни от какого суждения, хотя бы от суждения «сознания вообще», как утверждают гносеологи.
А
знаете, что мне не восемнадцать лет: я столько пролежал на этой подушке, и столько просмотрел в это окно, и столько продумал…
обо всех… что…
— Стой еще! Я, Парфен, еще хочу тебя спросить… я много буду тебя спрашивать,
обо всем… но ты лучше мне сначала скажи, с первого начала, чтоб я
знал: хотел ты убить ее перед моей свадьбой, перед венцом, на паперти, ножом? Хотел или нет?
Он, впрочем, любезно и подробно сообщил
обо всем князю: тот многого еще не
знал, и это был первый вестник из дома.
Наконец совет премудрых и волновавшихся дам решил, что надо непременно и прежде
всего достучаться к Рогожину и
узнать от него
обо всем положительно.
— Ах, не говорите
обо мне! Вы и понять не можете
всего того, что молодой, неискушенный, безобразно воспитанный мальчик может принять за любовь!.. Да и, наконец, к чему клеветать на себя? Я сейчас вам говорил, что я не
знал счастья… нет! я был счастлив!
Таисья не совсем долюбливала ее и называла переметною сумой, но без матушки Маремьяны тоже не обойдешься, — она развозила вести
обо всем,
всех знала и
все могла разведать.
В одном только я не совсем доволен тобою — ты не сказал мне подробно
обо всех наших лицейских или мне это так кажется, потому что хотелось бы
узнать многое,
все…
— Ну, однако, это уж надоело.
Знайте же, что мне
все равно не только то, что скажут
обо мне ваши знакомые, но даже и
все то, что с этой минуты станете
обо мне думать сами вы, и моя мать, и мой отец. Прощай, Женни, — добавила она и шибко взбежала по ступеням крыльца.
Евгения Петровна приехала уже около полутора часа назад и успела расспросить доктора и Помаду
обо всем, что они
знали насчет неожиданного и странного прибытия Лизы.
Пишет она письмо к своему батюшке родимому и сестрицам своим любезныим: «Не плачьте
обо мне, не горюйте, я живу во дворце у зверя лесного, чуда морского, как королевишна; самого его не вижу и не слышу, а пишет он ко мне на стене беломраморной словесами огненными, и
знает он
все, что у меня на мысли, и тое ж минутою
все исполняет, и не хочет он называться господином моим, а меня называет госпожою своей».