Неточные совпадения
— Послал Василия с
Мишкой, рассевают. Не
знаю только, пролезут ли: топко.
Узнали, подняли тревогу,
По форме нарядили суд,
Отставку
Мишке дали
И приказали,
Чтоб зиму пролежал в берлоге старый плут.
—
Знаю я тебя, ты их больше любишь! А
Мишка твой — езуит, а Яшка — фармазон! И пропьют они добро мое, промотают…
Ну, встретила я деток ладонями по рожам — Мишка-то со страху сразу трезвый стал, а Яшенька, милый, и лыка не вяжет, однако бормочет: «
Знать ничего не
знаю, это всё Михайло, он старшо́й!» Успокоили мы квартального кое-как — хороший он был господин!
Лихонин и Ярченко не захотели остаться у него в долгу. Началась попойка. Бог
знает каким образом в кабинете очутились вскоре Мишка-певец и Колька-бухгалтер, которые сейчас же запели своими скачущими голосами...
Но все
знали, что
Мишка способен сделать это, и говорили...
Горожане долго вполголоса спорят — надо поставить против
Мишки бойца-однолетка, а однолетки,
зная его ловкость, неохотно идут.
—
Знаете что, молодой человек. Я пьяница, Ташкент брал,
Мишку Хлудова перепивал, и сам Михаил Григорьевич Черняев, уж на что молодчина был, дивился, как я пью… А таких, извините, пьяниц, извините, еще не видал.
— Дурак ты, дурак! Ну, сообрази, зачем затеял ты канитель эту? Разве так пред хозяевами выслуживаются на первое место? Дубина! Ты думаешь, он не
знал, что мы с
Мишкой воровали? Да он сам с того жизнь начинал… Что он
Мишку прогнал — за это я обязан, по моей совести, сказать тебе спасибо! А что ты про меня сказал — это тебе не простится никогда! Это называется — глупая дерзость! При мне, про меня — эдакое слово сказать! Я тебе его припомню!.. Оно указывает, что ты меня не уважаешь…
— Какого еще
Мишку? Никакого
Мишки не
знаю! Пошел, брат, вон! а то пакгаузный увидит, он те…
Все это
знали, все этим пользовались, и всем это обходилось не дешево:
Мишка даром ничего не любил делать, потому что «и чирей даром не вскочит», а «без снасти и клопа не убьешь».
Эта перемена в домашней обстановке генерала озадачила верного раба
Мишку с первого раза, и он решительно не
знал, как ему теперь быть.
Главное,
Мишка изучил своего генерала в тонкости и
знал, когда к генералу можно идти и с чем — старик был ндравный и шутить не любил.
Через
Мишку Савелий
узнал весь порядок генеральского дня, а главным образом, когда Мотька бывает свободной.
— Не
знаю… — уклончиво и грубо ответил
Мишка, не привыкший к такому свободному обращению — сам Тарас Ермилыч смиренно ждал в передней, пока он ходил наверх с докладом, а этот всегда ворвется, как оглашенный.
А Смагин продолжал все ездить в генеральский дом и теперь бывал часто у одной генеральши, если генерал куда-нибудь уезжал. Даже случалось как-то так, что Смагин точно
знал, когда генерала нет дома. Впрочем, для проформы он всегда спрашивал в передней вытягивавшегося в струнку
Мишку...
Мотька точно
знала из минуты в минуту, когда приедет Смагин, что, конечно, не ускользнуло от зоркого глаза
Мишки.
— Довольно… будет… — шептал генерал. — Зачем ты тогда подвел меня с генеральшей? Не был бы я теперь один… Что ж, она была молодая, я старик… я так бы ничего и не
узнал… да и
узнал бы после времени, так простил бы ее. Слышишь: простил бы!.. Ах,
Мишка,
Мишка, отчего я тебя не прогнал тогда.
— Какой я тебе Михайло Потапыч дался в сам-то деле! Вот выдешь за ворота и меня же острамишь: взвеличал, мол,
Мишку Михайлом Потапычем, а он, дурак, и поверил. Верно я говорю?.. Ведь ты чиновник, Сосунов, а я нихто… Все вы меня ненавидите,
знаю, и все ко мне же, чуть что приключится: «Выручи, Михайло Потапыч». И выручал… А кого генерал по скулам лущит да киргизской нагайкой дует? Вот то-то и оно-то… Наскрозь я вас всех вижу, потому как моя спина за всех в ответе.
— Не
знаю, останусь жив, не
знаю — нет… — уныло повторял
Мишка. — На медведя, кажется, легче бы идти. Ну, чего господь пошлет… Прощай, Савельюшко, не поминай лихом!
— Отвяжись, худая жисть! — притворно ругался
Мишка. — Я вот ужо доложу генеральше, так будет тебе от нее два неполных. Не девичье это дело на чужих мужиков глаза пялить. Надо и стыд
знать…
— А этот подлец
Мишка, который у меня в передней стоял столько лет и оказался первым вором?.. — кричал генерал, размахивая палкой. — Ведь я верил ему, Иуде, а он у меня под носом воровал… Да если бы я только
знал, я бы кожу с него снял с живого! По зеленой улице бы провел да плетежками, плетежками… Не воруй, подлец! Не воруй, мерзавец… Да и другим закажи, шельмец!.. А ловкий тогда у меня в Загорье палач Афонька был: так бы расписал, что и другу-недругу
Мишка заказал бы не воровать. Афонька ловко орудовал…
Мишке место в каторге, потому — всякий
знает, что
Мишка вор, а может, хуже…
Онуфрий. Должен был
знать! Вот еще! Постой, Коля, погоди минутку, я сейчас, брат, добуду. Тут Веревкин с какой-то девицею шатается, такая сволочь, никогда копейки не даст. Но я ему горло перерву. От меня он не уйдет! А может быть,
Мишку лучше с собой взять — он
Мишки боится. А?
Глуховцев (весело). Он достанет, Олечка! Если уж они с
Мишкой возьмутся, так они достанут. Я
знаю этого Веревкина, это наш товарищ, ужасно дрянной человечишка! Но они его сумеют припугнуть.
Из ревкома вывели под конвоем
Мишку Глухаря и Левченко, с оторопелыми, недоумевающими глазами. Следом решительным шагом вышел командир отряда, в блестящих, лакированных сапогах и офицерском френче. Катя с изумлением
узнала Леонида. С ним вместе вышли Афанасий Ханов, председатель временного ревкома, и еще один болгарин, кряжистый и плотный, член ревкома.
Он подошел к туалету и стал выдвигать ящички. Нашел два футляра с колечками и опустил колечки в карман. Венецианское зеркало туалета с невиданною четкостью отразило его лицо. Он выпрямился и подправил черные свои усики; заглянул в зеркало и другой солдат, совсем молодой. Его Агапов с удивлением вдруг
узнал. Это был
Мишка, сын штукатура Глухаря. И третьего он
узнал — прыщеватого, с опухлым лицом: тоже деревенский, Левченко.
— Хоть при Мишке-то постыдитесь говорить о предчувствиях, баба вы этакая. Хуже того, что есть, не может быть. Этакий дождь — чего хуже?
Знаете что, Тимофей Васильич? Я более не в состоянии так ехать. Хоть убейте, а не могу. Нужно остановиться где-нибудь переночевать… Кто тут близко живет?