Неточные совпадения
Нет, я напишу до конца. Все равно: если я и брошу перо и эту тетрадь, этот ужасный день будет переживаться мною в тысячный раз; в тысячный раз я испытаю
ужас, и мучения совести, и муки
потери; в тысячный раз сцена, о которой я сейчас буду писать, пройдет перед моими глазами во всех своих подробностях, и каждая из этих подробностей ляжет на сердце новым страшным ударом. Буду продолжать и доведу до конца.
Потери видны, приобретений нет; поднимаемся в какую-то изреженную среду, в какой-то мир бесплотных абстракций, важная торжественность кажется суровою холодностью; с каждым шагом уносишься более и более в это воздушное море — становится страшно просторно, тяжело дышать и безотрадно, берега отдаляются, исчезают, — с ними исчезают все образы, навеянные мечтами, с которыми сжилось сердце;
ужас объемлет душу: Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!
Я не понимала рокового смысла этих слов. Я не сознавала всего
ужаса моей
потери. Я просто ничего не чувствовала. Я словно застыла. По окончании похоронного обряда Доуров, сверкая парадным адъютантским мундиром, подошел, предлагая отвезти меня домой. Уйти от могилы отца? Разумеется, раззолоченный адъютант не понимал дикости, кощунства подобного предложения…
И снова стало страшно, и непонятно, и чуждо все — до
ужаса, почти до
потери сознания. И мы все сразу заговорили, закричали, засуетились, двигая стаканами, трогая друг друга за плечи, за руки, за колена — и сразу замолчали, уступая непонятному.
Тогда, в минуту
потери, эти мысли не могли притти мне; тогда я с
ужасом отогнала бы их, но теперь это так ясно и несомненно.
Он хотел крикнуть, рвануться, но в то же мгновение почувствовал толчок,
потерю точки опоры, животный
ужас задыханья, шум в голове и исчезновение всего.
Пусть бы он вспомнил все, с самого начала: и детство свое, и семью, и женщину любимую, и как он шел и боялся, и сколько было у него разных мыслей и чувств — и как все это прервалось смертным
ужасом… а оказывается, все это и есть «ничтожная
потеря».