Пресловутая «автономия» философии, ее самопогруженность, отвлеченность, рационализм привели к
ужасу небытия и пустоты, к царству призраков.
Неточные совпадения
Страх, всегда связанный с эмпирической опасностью, нужно отличать от
ужаса, который связан не с эмпирической опасностью, а с трансцендентным, с тоской бытия и
небытия.
Но тоска усилится, радости будет еще меньше,
ужас пустоты и
небытия достигнет размеров небывалых.
Спастись от
ужаса пред
небытием можно, лишь отойдя от головокружительной бездны и обратившись лицом к Солнцу, — источнику всякой полноты, переместив свой бытийный центр из себя за пределы себя, в Бога.
Один из современных сынов Достоевского, поместившийся под знаком «вечности», пишет: «Над бездной всеобщего и окончательного
небытия хотят позитивисты устроить жизнь, облегчить существование, ослабить страдания этого малого, короткого, узкого, призрачного в своей бессмысленности бытия. Веселые позитивисты, поющие хвалу жизни, должны понимать жизнь как «пир во время чумы»… Только опустошенные, плоские, лакейски-самодовольные души не чувствуют
ужаса этой «чумы» и невозможности этого «пира».
Пусть социальные реформаторы накормят и оденут человека, чтоб загорелось в нем последнее сознание его нищенской бедности и рабской беспомощности, невозможности дольше жить без бога,
ужаса окончательного
небытия после момента сытости и устроенности».
Ужас же испытывается не перед эмпирической опасностью, а перед тайной бытия и
небытия, перед трансцендентной бездной, перед неизвестностью.
Греховность же и
ужас страстей совсем не в их первоначальной стихийной силе, не в их онтологическом ядре, наоборот, в этом их правда, а в их уклоне к эгоцентрической одержимости, к созданию фантазм, в которых бытие переходит в
небытие.