Неточные совпадения
Один раз
ударил я бекаса вверху, и он, тихо кружась, упал в десяти шагах от меня с распростертыми
крыльями на большую кочку; он был весь в виду, и я, зарядив ружье, не торопясь подошел взять свою добычу; я протянул уже руку, но бекас вспорхнул и улетел, как здоровый, прежде чем я опомнился.
Яркий день
ударил по глазам матери и Максима. Солнечные лучи согревали их лица, весенний ветер, как будто взмахивая невидимыми
крыльями, сгонял эту теплоту, заменяя ее свежею прохладой. В воздухе носилось что-то опьяняющее до неги, до истомы.
Когда я подошел очень близко, испуганная птица, защищая своих птенцов,
ударила меня своим
крылом.
Оба не договорили… Началось то другое, чего он боялся, чтò разрывало сразу всё, что они говорили. Я бросился к ней, всё еще
скрывая кинжал, чтобы он не помешал мне
ударить ее в бок под грудью. Я выбрал это место с самого начала. В ту минуту, как я бросился к ней, он увидал, и, чего я никак не ждал от него, он схватил меня за руку и крикнул...
— За что я его? За поганые его стихи, ей-богу, братцы! За богохульство! Я знаю — это кривой его выучил, фальшивый монетчик! Не стерпело сердце обиды богу, ну,
ударил я Симку, единожды всего, братцы! Такая рука, — я ничего не
скрываю, — такая сила дана мне от господа! И — тоже — где убил? У распутной девки! Там ли хорошему человеку место?
Яковлев поднялся с кресел, стал в позицию перед Дмитревским,
ударил себя рукою в грудь и голосом Отелло произнес: «Правды требую, правды!»
Скрывая негодование, Дмитревский с убийственным хладнокровием отвечал: «Если ты непременно хочесь знать правду, дуса моя, то я скажу тебе, что роль Отеллы ты играесь как сапожник».
Любка взмахнула обеими руками, отчаянно взвизгнула и пошла за ним; сначала она прошлась боком-боком, ехидно, точно желая подкрасться к кому-то и
ударить сзади, застучала дробно пятками, как Мерик каблуками, потом закружилась волчком и присела, и ее красное платье раздулось в колокол; злобно глядя на нее и оскалив зубы, понесся к ней вприсядку Мерик, желая уничтожить ее своими страшными ногами, а она вскочила, закинула назад голову и, взмахивая руками, как большая птица
крыльями, едва касаясь пола, поплыла по комнате…
Чернушка сделалась большая и нахохлилась. Но только что
ударила их
крыльями, как они рассыпались на части, и Алеша увидел, что то были пустые латы! Медная дверь сама собою отворилась, и они пошли далее.
В конце залы была большая дверь из светлой желтой меди. Лишь только они подошли к ней, как соскочили со стен два рыцаря,
ударили копьями об щиты и бросились на черную курицу. Чернушка подняла хохол, распустила
крылья… вдруг сделалась большая-большая, выше рыцарей, и начала с ними сражаться! Рыцари сильно на нее наступали, а она защищалась
крыльями и носом. Алеше сделалось страшно, сердце в нем сильно затрепетало, и он упал в обморок.
Скрывали тоже и стыдились, что бы там сердце их ни чувствовало, а протопопица эта и говорит: «Матушка, болтают, аки бы от вас подано на супруга в полицию прошение, и супруг ваш найден в таком-то доме и с такой-то женщиной…» Голубушка Ольга Николавна, как услыхали это, побледнели, как мертвая, выслали эту протопопицу от себя,
ударили себя в грудь.
Вскочил блаженненький с могилы, замахал руками,
ударяя себя по бедрам ровно
крыльями, запел петухом и плюнул на ребенка. Не отерла мать личика сыну своему, радость разлилась по лицу ее, стала она набожно креститься и целовать своего первенца. Окружив счастливую мать, бабы заговорили...
Какая-то бабочка, застигнутая врасплох грозою, искала защиты под листком клена, но ледяшка
ударила как раз в ее убежище и раздробила ей одно
крыло.
Планы и действия Зарницыной и ее сообщников следовало пока
скрыть от местной полиции, которая могла бы преждевременно
ударить в набат, и, может быть, так как она имела в своей среде польских чиновников, шепнуть заговорщикам, чтобы они приняли свои меры.
Она снова поникла головой, и слезы полились из ее глаз. Долгое время она плакала молча. Вдруг она с неимоверною силою
ударила себя в грудь и громко, навзрыд зарыдала. Она всеми силами старалась удержать свои слезы, но этого ей не удавалось: накипевшее горе рвалось наружу и не в ее силах было
скрыть его. Но вот она до боли прикусила нижнюю губу и овладела таки собой.
Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и
ударить на другой день на правое
крыло французов.