Неточные совпадения
— Закона, — проклятая его душа! — сквозь зубы сказал он. — Лучше бы он по щеке меня
ударил…
легче было бы мне, — и ему, может быть. Но так, когда он плюнул
в сердце мне вонючей слюной своей, я не стерпел.
— И! ваши благородия! — заговорил
в это время солдат с носилок, поровнявшийся с ними, — как же не отдать, когда перебил всех почитай? Кабы наша сила была, ни
в жисть бы не отдали. А то чтò сделаешь? Я одного заколол, а тут меня как
ударит….. О-ох,
легче, братцы, ровнее, братцы, ровней иди… о-о-о! — застонал раненый.
— Ложа открыта! — произнес
в заключение Егор Егорыч, возводя глаза к небу и
ударив два раза масонским молотком, после чего последовал
легкий стук
в заранее запертую дверь гостиной.
Кучер
ударил по лошадям, и коляска с шумом выехала
в поле. Эльчанинову стало
легче; как бы тяжелое бремя спало у него с души; минута расставанья была скорей досадна ему, чем тяжела.
— Сейчас, — сказал он и, взяв топор
в правую руку, положил указательный палец левой руки на чурбан, взмахнул топором и
ударил по нем ниже второго сустава. Палец отскочил
легче, чем отскакивали дрова такой же толщины, перевернулся и шлепнулся на край чурбана и потом на пол.
Ананий Яковлев(
ударив себя
в грудь). Молчи уж, по крайности, змея подколодная! Не раздражай ты еще пуще моего сердца своими пустыми речами!.. Только духу моего теперь не хватает говорить с тобою как надо. Хотя бы и было то, чего ты, вишь, оченно уж испугалась, меня жалеючи, так и то бы я
легче вынес на душе своей: люди живут и на поселеньях; по крайности, я знал бы, что имя мое честное не опозорено и ты, бестия, на чужом ложе не бесчестена!
Марья Васильевна. Да, няня, не легко с дочерью расставаться. Как Иван Михайлович мне нынче сказал, так как
ударило меня что-то
в это место. (Показывает на затылок.)Так дурно голове. Вот прошлась, и ничего не
легче. Ведь приданое, свадьба, все это хлопоты какие!
— Как же не он, ваша милось, когда след его точка
в точку, пуля к пуле пришлась, как родная сестра, пыжи также, кровь на рубахе… и на одежде… а он одно заладил — не виноват… Заседатель его и так, и эдак, уламывал, шпынял; его, сердечного,
в пот
ударило — так ничего и не поделал. Нет, уж по моему, коли грех попутал, бух
в ноги начальству и на чистую, хотя и не миновать наказания, да душе-то все
легче — покаяться. А то вдруг закоренелость эдакая и откуда? Парень был — душа нараспашку…
— Под Кобылкой физическая невозможность задержала пехоту позади; несколько эскадронов
легкой и тяжелой кавалерии спешились и
ударили на пехотную часть
в сабли — успех был полный.
«Не моя, так пусть ничья будет! — решил он, отуманенный страстью. —
Легче мне
ударить ее
в сердце ножом, видеть предсмертные корчи ее, чем отдать другому, не только боярину, но и самому царю… Убью ее и себя отправлю к черту
в пасть, туда мне и дорога».