Неточные совпадения
Вот высунулась из окна волосатая башка лодочника Ферманова,
угрюмого пьяницы; он смотрит на солнце крошечными щелками заплывших глаз и хрюкает, точно кабан. Выбежал на двор дед, обеими руками приглаживая рыженькие волосенки, — спешит в баню обливаться холодной водой. Болтливая кухарка домохозяина, остроносая, густо обрызганная веснушками, похожа на кукушку, сам
хозяин — на старого, ожиревшего голубя, и все люди напоминают птиц, животных, зверей.
Один из играющих был сам
хозяин, длиннолицый белокурый полковник с флигель-адъютантскими вензелями и аксельбантами, Воронцов; партнером его был кандидат Петербургского университета, недавно выписанный княгиней Воронцовой учитель для ее маленького сына от первого мужа, лохматый юноша
угрюмого вида.
—
Хозяин! — просачивался сквозь шум
угрюмый голос дворника. — Народ собрался, поглядеть просятся…
хозяин, народ там, говорю…
Угрюмое чело боярина Кручины час от часу становилось мрачнее; несколько минут продолжалось общее молчание: все глядели с удивлением на дерзкого юношу, который осмеливался столь явно противоречить и не повиноваться грозному
хозяину.
Хозяин почти каждый день стал приходить в мастерскую, словно нарочно выбирая то время, когда я что-нибудь рассказывал или читал. Входя бесшумно, он усаживался под окном, в углу слева от меня, на ящик с гирями, и, если я, заметив его, останавливался, — он с
угрюмой насмешливостью говорил...
Хозяин был старик
угрюмыйС огромной лысой головой.
От юных лет с казенной суммой
Он жил как с собственной казной.
В пучинах сумрачных расчета
Блуждать была его охота,
И потому он был игрок
(Его единственный порок).
Любил налево и направо
Он в зимний вечер прометнуть,
Четвертый куш перечеркнуть,
Рутёркой понтирнуть со славой,
И талью скверную порой
Запить Цимлянского струей.
Он говорил спокойно, но в высшей степени внушительно. Мне не пришло в голову ослушаться: моих подозрений как не бывало; я взял вожжи, а
угрюмый великан двинулся вперед, по направлению к кустам. Лошади тихо и как-то разумно двинулись за
хозяином сами.
— Здоровье ничего, спасибо! — с
угрюмой усмешкою ответил Андрей Иванович. — Если до лета доживу, так отслужу благодарственный молебен… За друзей! За товарищество! Да и за
хозяина кстати… Как же! Ведь он мне большую милость оказал: меня в его мастерской избили, а он ничего, не рассердился на меня, позволил остаться.
Поглядев на эти
угрюмые сундуки, я стал прощаться с хлебосольными
хозяевами. И с меня взяли слово, что я еще побываю когда-нибудь.
Угрюмый, проводив гостей, отправился на покой и его светлейший
хозяин.