Неточные совпадения
Мы
видели в его
произведениях, как светская мысль восемнадцатого столетия с своей секуляризацией жизни вторгалась в музыку; с Моцартом революция и новый век вошли в
искусство.
Произведение искусства мелочнее того, что мы
видим в жизни и в природе, и вместе с тем эффектнее, — как же не утвердиться мнению, что оно прекраснее действительной природы и жизни, в которых так мало искусственности, которым чуждо стремление заинтересовать?
Не говорим уже о том, что явления жизни каждому приходится оценивать самому, потому что для каждого отдельного человека жизнь представляет особенные явления, которых не
видят другие, над которыми поэтому не произносит приговора целое общество, а
произведения искусства оценены общим судом.
Окончательный вывод из этих суждений о скульптуре и живописи: мы
видим, что
произведения того и другого
искусства по многим и существеннейшим элементам (по красоте очертаний, по абсолютному совершенству исполнения, по выразительности и т. д.) неизмеримо ниже природы и жизни; но, кроме одного маловажного преимущества живописи, о котором сейчас говорили, решительно не
видим, в чем
произведения скульптуры или живописи стояли бы выше природы и действительной жизни.
Предположим, что в
произведении искусства развивается мысль: «временное уклонение от прямого пути не погубит сильной натуры», или: «одна крайность вызывает другую»; или изображается распадение человека с самим собою; или, если угодно, борьба страстей с высшими стремлениями (мы указываем различные основные идеи, которые
видели в «Фаусте»), — разве не представляются в действительной жизни случаи, в которых развивается то же самое положение?
Мы
видим причину того, что из всех практических деятельностей одна строительная обыкновенно удостаивается имени изящного
искусства не в существе ее, а в том, что другие отрасли деятельности, возвышающиеся до степени
искусства, забываются по «маловажности» своих
произведений, между тем как
произведения архитектуры-, не могут быть упущены из виду по своей важности, дороговизне и, наконец, просто по своей массивности, прежде всего и больше всего остального, производимого человеком, бросаясь в глаза.
Уже из этого одного
видим, что пение,
произведение чувства, и
искусство, заботящееся о форме, — два совершенно различные предмета.
Тот же самый недостаток в
произведении искусства во сто раз больше, грубее и окружен еще сотнями других недостатков, — и мы не
видим всего этого, а если
видим, то прощаем и восклицаем: «И на солнце есть пятна!» Собственно говоря,
произведения искусства могут быть сравниваемы только друг с другом при определении относительного их достоинства; некоторые из них оказываются выше всех остальных; и в восторге от их красоты (только относительной) мы восклицаем: «Они прекраснее самой природы и жизни!
Но в нем есть справедливая сторона — то, что «прекрасное» есть отдельный живой предмет, а не отвлеченная мысль; есть и другой справедливый намек на свойство истинно художественных
произведений искусства: они всегда имеют содержанием своим что-нибудь интересное вообще для человека, а не для одного художника (намек этот заключается в том, что идея — «нечто общее, действующее всегда и везде»); отчего происходит это,
увидим на своем месте.
По нашему понятию о сущности
искусства, стремление к
произведению прекрасного в смысле грациозного, изящного, красивого не есть еще
искусство; для
искусства, как
увидим, нужно более; потому
произведений архитектуры ни в каком случае мы не решимся назвать
произведениями искусства.
Ничего тоже не могли найти от огромных его богатств; но,
увидевши изрезанные куски тех высоких
произведений искусства, которых цена превышала миллионы, поняли ужасное их употребление.