Неточные совпадения
— Это слабость, да… — всхлипывая, говорил Леонтий, — но я не болен… я не в горячке… врут они… не понимают… Я и сам не понимал ничего… Вот, как
увидел тебя… так слезы льются, сами прорвались… Не ругай меня, как Марк, и не смейся надо мной, как все они смеются… эти учителя, товарищи… Я
вижу у них злой смех на лицах, у этих сердобольных
посетителей!..
У калитки деревянных строений, с правой стороны, против часового сидел на лавочке надзиратель в мундире с галунами с записной книжкой. К нему подходили
посетители и называли тех, кого желали
видеть, и он записывал. Нехлюдов также подошел к нему и назвал Катерину Маслову. Надзиратель с галунами записал.
Рахметов отпер дверь с мрачною широкою улыбкою, и
посетитель увидел вещь, от которой и не Аграфена Антоновна могла развести руками: спина и бока всего белья Рахметова (он был в одном белье) были облиты кровью, под кроватью была кровь, войлок, на котором он спал, также в крови; в войлоке были натыканы сотни мелких гвоздей шляпками с — исподи, остриями вверх, они высовывались из войлока чуть не на полвершка...
Наконец, на неоднократное и точное заявление, что он действительно князь Мышкин и что ему непременно надо
видеть генерала по делу необходимому, недоумевающий человек препроводил его рядом, в маленькую переднюю, перед самою приемной, у кабинета, и сдал его с рук на руки другому человеку, дежурившему по утрам в этой передней и докладывавшему генералу о
посетителях.
Розанов все это
видел из окна и никак не мог понять, что бы это за
посетитель такой?
— Э! Чепуха! Хороший товарищ выпить на чужой счет. Разве вы сами не
видите, что это самый обычный тип завсегдатая при публичном доме, и всего вероятнее, что он просто здешний кот, которому платят проценты за угощение, в которое он втравливает
посетителей.
В течение следующих пяти, шести дней я почти не
видел Зинаиды: она сказывалась больною, что не мешало, однако, обычным
посетителям флигеля являться — как они выражались — на свое дежурство — всем, кроме Майданова, который тотчас падал духом и скучал, как только не имел случая восторгаться.
На следующий день я
видел Зинаиду только мельком: она ездила куда-то с княгинею на извозчике. Зато я
видел Лушина, который, впрочем, едва удостоил меня привета, и Малевского. Молодой граф осклабился и дружелюбно заговорил со мною. Из всех
посетителей флигелька он один умел втереться к нам в дом и полюбился матушке. Отец его не жаловал и обращался с ним до оскорбительности вежливо.
Однажды только она не на шутку взволновалась: ей приснился муж Машеньки Гронмейер, «херувим» с маленькими усиками и в щегольском сюртучке, которого она, еще будучи институткой,
видела в приемные дни в числе
посетителей.
Среди немногих
посетителей я
увидел взволнованного матроса, который, размахивая забытым в возбуждении стаканом вина и не раз собираясь его выпить, но опять забывая, крепил свою речь резкой жестикуляцией, обращаясь к компании моряков, занимавших угловой стол. Пока я задерживался у стойки, стукнуло мне в слух слово «Гез», отчего я, также забыв свой стакан, немедленно повернулся и вслушался.
В местах, безопасных от
посетителей, можно ставить крючки на удилищах и с наплавками; последнее приятно потому, что, подходя, рыбак издали уже
видит, взяла на крючок рыба или нет и куда затащило наплавок, а также и потому, что на удилище веселее поводить и вытащить рыбу.
— Не будем вспоминать о том, что произошло, — сказал со вздохом растроганный Михаил Аверьяныч, крепко пожимая ему руку. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Любавкин! — вдруг крикнул он так громко, что все почтальоны и
посетители вздрогнули. — Подай стул. А ты подожди! — крикнул он бабе, которая сквозь решетку протягивала к нему заказное письмо. — Разве не
видишь, что я занят? Не будем вспоминать старое, — продолжал он нежно, обращаясь к Андрею Ефимычу. — Садитесь, покорнейше прошу, мой дорогой.
— А ты не
видишь, что все
посетители ушли?
Первые ряды кресел занимали знаменитости сцены и литературы, постоянные
посетители Кружка, а по среднему проходу клубочком катился, торопясь на свое место, приземистый Иван Федорович Горбунов, улыбался своим лунообразным, чисто выбритым лицом. Когда он приезжал из Петербурга, из Александринки, всегда проводил вечера в Кружке, а теперь обрадовался
увидеть своего друга, с которым они не раз срывали лавры успеха в больших городах провинции — один как чтец, другой как рассказчик и автор сцен из народного быта.
— Кто и говорит, батюшка! Конечно, стол не ахти мне; но не погневайтесь: я и в здешнем обеде большого деликатеса не
вижу. Нет, воля ваша! Френзель зазнался. Разве не замечаете, что у него с каждым днем становится меньше
посетителей? Вот, например, Степан Кондратьевич: я уж его недели две не
вижу.
Но и Саша как будто удивился при виде черной бороды, желтых скул и шершавой вихрастой головы, и даже слегка нахмурился: заметно было, что
видит он Колесникова чуть ли не в первый раз. Однако было в круглых, черных, также как будто удивленных глазах
посетителя что-то примиряющее с ним, давно и хорошо знакомое: только взглянул, а словно всю жизнь свою рассказал и ждет вечной дружбы.
Бывают минуты, когда, размышляя, не замечаешь движений, поэтому я очнулся лишь
увидев себя сидящим в кубрике против
посетителей — они сели на вторую койку, где спал Эгва, другой матрос, — и сидели согнувшись, чтобы не стукнуться о потолок-палубу.
Но в это самое мгновенье толстая немка,
видя бегство двух
посетителей, взвизгнула и позвонила что было силы в свой колокольчик.
Вошедши в залу, Чартков нашел уже целую огромную толпу
посетителей, собравшихся перед картиною. Глубочайшее безмолвие, какое редко бывает между многолюдными ценителями, на этот раз царствовало всюду. Он поспешил принять значительную физиогномию знатока и приблизился к картине; но, Боже, что он
увидел!
Генерала он только
видел, но тот ему ни слова не говорил о месте; а приехал в Москву единственно потому, что, быв в одной холостой у казначея компании и выпив несколько рюмок водки, прихвастнул, что он на другой же день едет к своему семейству в Москву, не сообразя, что в числе
посетителей был некто Климов, его сосед, имевший какую-то странную привычку ловить Антона Федотыча на словах, а потом уличать его, что он не совсем правду сказал.
Сергий
видел, что он был средством привлечения
посетителей и жертвователей к монастырю и что потому монастырские власти обставляли его такими условиями, в которых бы он мог быть наиболее полезен.
Барыня. Да вот вы говорите, чтобы не волноваться. Ну как тут быть спокойной. Я сестру не
вижу два месяца, я остерегаюсь всякого сомнительного
посетителя. И вдруг люди из Курска, прямо из Курска, где повальный дифтерит, — в середине моего дома!
Я потом часто, почти ежедневно,
видел этого человека. Его звали Сергеем. Когда не случалось никого из
посетителей, он издали глядел на меня ласковыми, преданными, просящими глазами. Но я не хотел портить ни себе, ни ему первого теплого впечатления, хотя — признаюсь — бывал иногда голоден, как волк зимой.
Между тем в избе становилось все теснее и теснее. Входили новые
посетители — якуты, приехавшие молиться и пить татарскую водку. Хозяин
увидел, что скоро не хватит всем места. Он встал из-за стола и окинул взглядом собрание. Взгляд этот проник в темный угол и
увидел там якута и Макара.
И снова в грязной и душной парикмахерской звучало отрывистое: «Мальчик, воды», и
посетитель видел, как к подзеркальнику протягивалась маленькая грязная рука, и слышал неопределенно угрожающий шепот: «Вот погоди!» Это значило, что сонливый мальчик разлил воду или перепутал приказания.
Уже и теперь, когда в парикмахерскую заглядывал
посетитель попроще, а подмастерья, в отсутствие хозяина, ленились работать, они посылали Николку стричь и смеялись, что ему приходится подниматься на цыпочки, чтобы
видеть волосатый затылок дюжего дворника.
Старик сам
видел, как гурьбой ушли
посетители через тяжелую дверь и Дунька заперла ее на замок.
И впоследствии, в бесплатной городской библиотеке, он сам давал читателю то, что ему «нужно»,
видя каждого
посетителя насквозь.
Имел я письмо и к Герберту Спенсеру. Я знал уже, что он, как старый холостяк, живет в каком-то семействе и не очень охотно принимает
посетителей, и что его часто
видят в клубе Атеней, где он любит играть на бильярде.
Конечно, этого ужасно хотелось —
увидеть его, говорить с ним. Но явиться к нему, как тысячи назойливых, ненужных ему
посетителей, пройти перед ним серым пятнышком в веренице серых безличностей — ни за что! С молодым самолюбием думалось: поехал бы я к нему только в том случае, если бы он сам захотел со мною познакомиться.
Расспрашивал, над чем я сейчас работаю, крайне заинтересовался моим намерением писать «Записки врача», говорил: «Пишите, пишите! Это очень важно и интересно». Однажды среди обычных
посетителей «четвергов» я
увидел новое лицо. Почтенных лет господин, плотный, с седенькою бородкою клинышком), очень обывательского и совсем не писательского вида.
И никто из детей не
видел, как приходил и выходил таинственный
посетитель из комнаты их наставника.
— Извините, пан добродзей, — сказал своему
посетителю трактирщик, загибая угол на выигранной им карте, —
видите, в ходу, наверно, принесли мне счастье. Успеем еще поговорить о деле, а вы покуда присядьте да поучитесь в отгадку.
Дней через десять по приезде Мадлен де Межен в Брюссель, Савин поехал утром на почту и по возвращении домой Мадлен рассказала ему, что в его отсутствие приходил какой-то чиновник, желавший непременно его
видеть, и так как она сказала ему, что не знает, когда он вернется, то
посетитель стал ее расспрашивать о его имени, летах, месте его рождения и надолго ли он приехал в Бельгию, а также о том, законная ли она жена или нет и как ее зовут.
И она твердо решилась не простить шалуну этой новой его дерзости. Платонида накинула себе на голые плечи старенькую гарнитуровую шубейку, в которой мы ее
видели утром разговаривавшую с Авениром на огороде, и притаилась тихо за оконницей. На галерее теперь все было тихохонько, не слышно было ни шума, ни шороха; но Платонида не доверяла этой тишине. Она притаилась и стояла с самым решительным измерением при первом новом появлении под ее окном ночного
посетителя распахнуть раму и плюнуть ему в лицо.
Но
посетители не думали о том, что кроме этих двух-трех часов, во время которых они
видели хозяев, было еще 22 часа в сутки, во время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
Он желал бы
видеть на ее месте в своих садах певицу, более благосклонную к исканиям его веселых
посетителей.