Неточные совпадения
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не
видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он обнял ее и стал
покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Левин говорил то, что он истинно думал в это последнее время. Он во всем
видел только смерть или приближение к ней. Но затеянное им дело тем более занимало его. Надо же было как-нибудь доживать жизнь, пока не пришла смерть. Темнота
покрывала для него всё; но именно вследствие этой темноты он чувствовал, что единственною руководительною нитью в этой темноте было его дело, и он из последних сил ухватился и держался за него.
— Она за этой дверью; только я сам нынче напрасно хотел ее
видеть: сидит в углу, закутавшись в
покрывало, не говорит и не смотрит: пуглива, как дикая серна. Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он, ударив кулаком по столу. Я и в этом согласился… Что прикажете делать? Есть люди, с которыми непременно должно соглашаться.
Герои наши
видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского
покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не евши».
Вид этого человека с первого взгляда был очень странный. Он глядел прямо перед собою, но как бы никого не
видя. В глазах его сверкала решимость, но в то же время смертная бледность
покрывала лицо его, точно его привели на казнь. Совсем побелевшие губы его слегка вздрагивали.
Варвара (
покрывает голову платком перед зеркалом). Я теперь гулять пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду, маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, ее маменька запирает на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб не заметила. На вот, может быть, понадобится. (Подает ключ.) Если
увижу, так скажу, чтоб приходил к калитке.
Вода сбыла, и мостовая
Открылась, и Евгений мой
Спешит, душою замирая,
В надежде, страхе и тоске
К едва смирившейся реке.
Но, торжеством победы полны,
Еще кипели злобно волны,
Как бы под ними тлел огонь,
Еще их пена
покрывала,
И тяжело Нева дышала,
Как с битвы прибежавший конь.
Евгений смотрит:
видит лодку;
Он к ней бежит, как на находку;
Он перевозчика зовет —
И перевозчик беззаботный
Его за гривенник охотно
Чрез волны страшные везет.
Он снова начал о том, как тяжело ему в городе. Над полем, сжимая его, уже густел синий сумрак, город
покрывали огненные облака, звучал благовест ко всенощной. Самгин, сняв очки, протирал их, хотя они в этом не нуждались, и
видел пред собою простую, покорную, нежную женщину. «Какой ты не русский, — печально говорит она, прижимаясь к нему. — Мечты нет у тебя, лирики нет, все рассуждаешь».
Когда Самгин протер запотевшие очки, он
увидел в классной, среди беспорядочно сдвинутых парт, множество людей, они сидели и стояли на партах, на полу, сидели на подоконниках, несколько десятков голосов кричало одновременно, и все голоса
покрывала истерическая речь лысоватого человека с лицом обезьяны.
Задумывается ребенок и все смотрит вокруг:
видит он, как Антип поехал за водой, а по земле, рядом с ним, шел другой Антип, вдесятеро больше настоящего, и бочка казалась с дом величиной, а тень лошади
покрыла собой весь луг, тень шагнула только два раза по лугу и вдруг двинулась за гору, а Антип еще и со двора не успел съехать.
Где Вера не была приготовлена, там она слушала молча и следила зорко — верует ли сам апостол в свою доктрину, есть ли у него самого незыблемая точка опоры, опыт, или он только увлечен остроумной или блестящей гипотезой. Он манил вперед образом какого-то громадного будущего, громадной свободы, снятием всех
покрывал с Изиды — и это будущее
видел чуть не завтра, звал ее вкусить хоть часть этой жизни, сбросить с себя старое и поверить если не ему, то опыту. «И будем как боги!» — прибавлял он насмешливо.
Впрочем, простой народ, работающий на воздухе, носит плетенные из легкого тростника шляпы, конической формы, с преширокими полями. На Яве я
видел малайцев, которые
покрывают себе голову просто спинною костью черепахи.
Когда Полуянов выходил из каюты, он
видел, как Галактион шел по палубе, а Харитина о чем-то умоляла его и крепко держала за руку. Потом Галактион рванулся от нее и бросился в воду. Отчаянный женский крик
покрыл все.
Однажды, выйдя на рассвете прогуляться на бак, я
увидел, как солдаты, женщины, дети, два китайца и арестанты в кандалах крепко спали, прижавшись друг к другу; их
покрывала роса, и было прохладно.
[Горн<ый> инж<енер> Лопатин в середине июня
видел здесь лед, который
покрывал море; лед этот простоял до июля.
Около этих сушилен Крузенштерн
видел множество мелких червей, которые на дюйм
покрывали землю.
Мне было неловко
видеть ее печаль при свидании с нами; я сознавал, что мы сами по себе ничто в ее глазах, что мы ей дороги только как воспоминание, я чувствовал, что в каждом поцелуе, которыми она
покрывала мои щеки, выражалась одна мысль: ее нет, она умерла, я не
увижу ее больше!
Войдя в комнаты, Павел
увидел, кроме хозяйки, еще одну даму, или, лучше сказать, девицу, стоявшую к нему спиной: она была довольно стройна, причесана по-модному и, видимо, одета не в деревенского
покроя платье.
Я знаю, например, что нередко ему снились мундиры самых разнообразных цветов и
покроев, но всегда с великолепным шитьем; однажды он даже
увидел себя во сне сплошь утыканным павлиными перьями, которые так и играли на солнце всевозможными радужными цветами.
И действительно, волшебства никакого не было, а просто-напросто Стрелов
покрывал расходы по полевому хозяйству из доходов по лесной операции. Генерал этого не
видел, да и некому было указать ему на это волшебство, потому что и относительно окружающих Стрелов принял свои меры. Весь служебный персонал он изменил, Иону с утра до вечера держал в полубесчувственном от вина положении, а с Агнушкой прямо вошел в амурные отношения, сказав ей...
Он сел писать. Она прибирала на столе, поглядывая на него,
видела, как дрожит перо в его руке,
покрывая бумагу рядами черных слов. Иногда кожа на шее у него вздрагивала, он откидывал голову, закрыв глаза, у него дрожал подбородок. Это волновало ее.
Хотя незнакомец, явившийся на сцену столь неожиданным и странным образом, подходил ко мне с тем беспечно-задорным видом, с каким всегда на нашем базаре подходили друг к другу мальчишки, готовые вступить в драку, но все же,
увидев его, я сильно ободрился. Я ободрился еще более, когда из-под того же престола, или, вернее, из люка в полу часовни, который он
покрывал, сзади мальчика показалось еще грязное личико, обрамленное белокурыми волосами и сверкавшее на меня детски-любопытными голубыми глазами.
Как всегда, у стен прислонились безликие недописанные иконы, к потолку прилипли стеклянные шары. С огнем давно уже не работали, шарами не пользовались, их
покрыл серый слой копоти и пыли. Все вокруг так крепко запомнилось, что, и закрыв глаза, я
вижу во тьме весь подвал, все эти столы, баночки с красками на подоконниках, пучки кистей с держальцами, иконы, ушат с помоями в углу, под медным умывальником, похожим на каску пожарного, и свесившуюся с полатей голую ногу Гоголева, синюю, как нога утопленника.
— Нет, скажу. Вот вы тогда
увидите, как
покрывать гадости. Вы должны были сами сразу пожаловаться. Вот погодите, вам достанется.
— Фома!.. — вскричал было дядя, но всеобщий хохот
покрыл слова его. Фома Фомич так и заливался.
Видя это, рассмеялся и дядя.
Шагов я не слышал. Внизу трапа появилась стройная, закутанная фигура, махнула рукой и перескочила в шлюпку точным движением. Внизу было светлее, чем смотреть вверх, на палубу. Пристально взглянув на меня, женщина нервно двинула руками под скрывавшим ее плащом и села на скамейку рядом с той, которую занимал я. Ее лица, скрытого кружевной отделкой темного
покрывала, я не
видел, лишь поймал блеск черных глаз. Она отвернулась, смотря на корабль. Я все еще удерживался за трап.
Пока она это делала, я
видел тонкую руку и железный переплет фонаря, оживающий внутри ярким огнем. Тени, колеблясь, перебежали к лодке. Тогда Фрези Грант захлопнула крышку фонаря, поставила его между нами и сбросила
покрывало. Я никогда не забуду ее — такой, как
видел теперь.
Я отворил дверь и пригласил «синего» жандарма войти, — это был Пепко в синем сербском мундире. Со страху Федосья
видела только один синий цвет, а не разобрала, что Пепко был не в мундире русского
покроя, а в сербской куцой курточке. Можно себе представить ее удивление, когда жандарм бросился ко мне на шею и принялся горячо целовать, а потом проделал то же самое с ней.
Калерия. Да? Мне хочется
покрыть тревожною тенью думы ваши ясные глаза. Я часто
вижу около вас каких-то грубых, оборванных людей — и удивляюсь вашему бесстрашию перед грязью жизни… Вам не противно быть с ними?
Кому из них не случалось смирно стоять или сидеть близ закинутых удочек, ожидая крупной рыбы, и
видеть, как мелкая, поднявшись вверх,
покрывает и рябит всю поверхность воды около его наплавков?
Это уженье имеет одну невыгодную сторону: в листьях трудно разглядеть наплавок; но зато рыба охотно и смело берет под лиственным
покрывалом, и прозрачность осенней воды в этом случае помогает успешному уженью, ибо рыба издалека
видит упавшую в воду насадку, а человека не
видит.
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я
увидел, но тайна
Твои
покрывала черты.
В маленькой комнате, тесно заставленной ящиками с вином и какими-то сундуками, горела, вздрагивая, жестяная лампа. В полутьме и тесноте Лунёв не сразу увидал товарища. Яков лежал на полу, голова его была в тени, и лицо казалось чёрным, страшным. Илья взял лампу в руки и присел на корточки, освещая избитого. Синяки и ссадины
покрывали лицо Якова безобразной тёмной маской, глаза его затекли в опухолях, он дышал тяжело, хрипел и, должно быть, ничего не
видел, ибо спросил со стоном...
Илья давно не
видел её и теперь смотрел на Матицу со смесью удовольствия и жалости. Она была одета в дырявое платье из бумазеи, её голову
покрывал рыжий от старости платок, а ноги были босы. Едва передвигая их по полу, упираясь руками в стены, она медленно ввалилась в комнату Ильи и грузно села на стул, говоря сиплым, деревянным голосом...
Но вот раздается звук колотушки ночного сторожа, и мальчик
видит, что поверхность воды вздрагивает, по ней,
покрывая ее рябью, скачут круглые, светлые шарики…
— Ах, уж оставь его! Он рад бы,
видишь ли, и сам идти с тобой, да не может, — картавило звездное
покрывало.
— Не балуй, барчук, — гневно сказал мужик и опять
покрыл «это» рогожей. Другой, с знакомым лицом дорожного сторожа, повернул меня и вывел из беседки… Я очнулся на платформе, посмотрел кругом и… засмеялся… Мне казалось, будто все, что я только что
видел, было глупым и «стыдным» сном, будто я только что рассказал этот сон мужикам, и от этого мне было очень совестно…
С того времени не проходило дня, чтоб молодой человек, в известный час, не являлся под окнами их дома. Между им и ею учредились неусловленные сношения. Сидя на своем месте за работой, она чувствовала его приближение, — подымала голову, смотрела на него с каждым днем долее и долее. Молодой человек, казалось, был за то ей благодарен: она
видела острым взором молодости, как быстрый румянец
покрывал его бледные щеки всякий раз, когда взоры их встречались. Через неделю она ему улыбнулась…
Я подсчитал сумму и
увидел, что она с избытком
покрывает жалованье.
— Все здесь очень любопытны, а я, пожалуй, любопытнее всех. Что за беда? Говорят, вы думали, что вас никто не
видит. А
видел — и он клянется — Кваль; Кваль клянется, что с вами шла из-за угла, где стеклянная лестница, молоденькая такая уховертка, и лицо
покрыла платком.
Собрав силы, я приподнялся и
увидел ее лицо. Глаза ее были закрыты, и она была неподвижна. Я чувствовал, как волосы шевелятся на моей голове. Я хотел бы лишиться сознания. Я упал к ней на грудь и
покрывал поцелуями это лицо, полчаса тому назад полное жизни и счастья, доверчиво прижимавшееся к моей груди. Теперь оно было неподвижно и строго; маленькая ранка над глазом уже не сочилась кровью. Она была мертва.
Почти ежедневно через залу, где мы играли, в кабинет к отцу проходил с бумагами его секретарь, Борис Антонович Овсяников. Часто последний обращался ко мне, обещая сделать превосходную игрушку — беговые санки, и впоследствии я не мог
видеть Бориса Антоновича без того, чтобы не спросить: «Скоро ли будут готовы санки?» На это следовали ответы, что вот только осталось выкрасить, а затем высушить,
покрыть лаком, обить сукном и т. д. Явно, что санки существовали только на словах.
Ни тот, ни другой не подозревают, что оба они — шалопаи; ни тот, ни другой не
видят ничего вне того круга, которого содержание исчерпывается чищением ногтей, анализом
покроя галстухов, пиджаков и брюк, оценкою кокоток, рысаков и т. д.
В Омске на вокзале переселенцев
видел, хохлов; много земли
покрыли они телом своим — великая дружина трудовой силы! Ходил между ними, слушая их мягкую речь, спрашивал...
— Ну, вот вам еще одно место: «Сегодня ночью я
видел сон; я
видел, будто она явилась ко мне и подала мне свою лилейную ручку; я схватил эту ручку,
покрыл миллионами пламенных поцелуев и вдруг проснулся. О! Если бы, — сказал я сам с собою, — я вместе с Грибоедовым мог произнести: сон в руку! Я проснулся с растерзанным сердцем и написал стихи. Вот они...
Трепещущий, как осиновый лист, вошел в хату пан Кнышевский, где уже Петрусь, как ни в чем не бывало, читал псалтырь бегло и не борзяся, а прочие школяры предстояли. Первое его дело было поспешно выхватить из зеленого поставца калгановую и другие водки и потом толстым рядном
покрыть его, чтобы душа дьячихи, по обещанию своему там присутствующая, не могла
видеть деяний его.
Но если он не умер, если
Тебя пустые обманули слухи?..
Но если станет он искать тебя,
Чтоб к алтарю вести невестою своей,
И вдруг
увидит в черном
покрывалеВ ряду монахинь — что с ним будет?
Ужели ты об нем не пожалеешь?
Не пожалеешь ты о счастии,
Которого б могла дождаться?..
Какая слабость! — где твое терпенье?..
Несколько раз он взглядывал на лошадь и
видел, что спина ее раскрыта и веретье с шлеею лежат на снегу, что надо бы встать и
покрыть лошадь, но он не мог решиться ни на минуту оставить Никиту и нарушить то радостное состояние, в котором он находился. Страха он теперь не испытывал никакого.
У кустов курился дымок. Караульные крестьяне сидели вокруг костра в угрюмом молчании.
Увидев нас, они встали и сняли шапки. В сторонке, под холщовым
покрывалом, лежало мертвое тело.
Видела ли она его или нет, этого никто бы не мог решить, даже сама Анна Федоровна; но когда он взял ее за руку и сказал: «ну, уж теперь поцалую-таки вашу ручку», она очень мало изъявила испуга, ничего не отвечала, но отдала ему руку, которую он
покрыл поцалуями гораздо выше перчатки. Карета тронулась.