Неточные совпадения
— Нет, я думаю, княгиня устала, и
лошади ее не интересуют, — сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский хотел
видеть нового жеребца. — Вы подите, а я провожу княгиню домой, и мы поговорим, — сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
В то время когда он шел по коридору, мальчик отворил дверь во второй денник налево, и Вронский
увидел рыжую крупную
лошадь и белые ноги.
Весловский, желая
видеть стрельбу, заехал в болото и увязил
лошадей.
Вронский чувствовал эти направленные на него со всех сторон глаза, но он ничего не
видел, кроме ушей и шеи своей
лошади, бежавшей ему навстречу земли и крупа и белых ног Гладиатора, быстро отбивавших такт впереди его и остававшихся всё в одном и том же расстоянии.
Левин смотрел перед собой и
видел стадо, потом увидал свою тележку, запряженную Вороным, и кучера, который, подъехав к стаду, поговорил что-то с пастухом; потом он уже вблизи от себя услыхал звук колес и фырканье сытой
лошади; но он так был поглощен своими мыслями, что он и не подумал о том, зачем едет к нему кучер.
Она
видела теперь, что от места падения Вронского через круг бежал офицер к беседке. Бетси махала ему платком. Офицер принес известие, что ездок не убился, но
лошадь сломала себе спину.
— А, они уже приехали! — сказала Анна, глядя на верховых
лошадей, которых только что отводили от крыльца. — Не правда ли, хороша эта
лошадь? Это коб. Моя любимая. Подведи сюда, и дайте сахару. Граф где? — спросила она у выскочивших двух парадных лакеев. — А, вот и он! — сказала она,
увидев выходившего навстречу ей Вронского с Весловским.
Она не слышала половины его слов, она испытывала страх к нему и думала о том, правда ли то, что Вронский не убился. О нем ли говорили, что он цел, а
лошадь сломала спину? Она только притворно-насмешливо улыбнулась, когда он кончил, и ничего не отвечала, потому что не слыхала того, что он говорил. Алексей Александрович начал говорить смело, но, когда он ясно понял то, о чем он говорит, страх, который она испытывала, сообщился ему. Он
увидел эту улыбку, и странное заблуждение нашло на него.
Еще более, чем свою
лошадь, Вронскому хотелось
видеть Гладиатора, которого он не видал; но Вронский знал, что, по законам приличия конской охоты, не только нельзя
видеть его, но неприлично и расспрашивать про него.
Вместе с Фру-Фру он еще издалека
видел эту банкетку, и вместе им обоим, ему и
лошади, пришло мгновенное сомнение.
Эти
лошади, эта коляска — как я отвратительна себе в этой коляске — всё его; но я больше не
увижу их».
Дамы на водах еще верят нападениям черкесов среди белого дня; вероятно, поэтому Грушницкий сверх солдатской шинели повесил шашку и пару пистолетов: он был довольно смешон в этом геройском облачении. Высокий куст закрывал меня от них, но сквозь листья его я мог
видеть все и отгадать по выражениям их лиц, что разговор был сентиментальный. Наконец они приблизились к спуску; Грушницкий взял за повод
лошадь княжны, и тогда я услышал конец их разговора...
—
Вижу, Азамат, что тебе больно понравилась эта
лошадь; а не видать тебе ее как своего затылка! Ну, скажи, что бы ты дал тому, кто тебе ее подарил бы?..
Вот он раз и дождался у дороги, версты три за аулом; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью; уздени его отстали, — это было в сумерки, — он ехал задумчиво шагом, как вдруг Казбич, будто кошка, нырнул из-за куста, прыг сзади его на
лошадь, ударом кинжала свалил его наземь, схватил поводья — и был таков; некоторые уздени все это
видели с пригорка; они бросились догонять, только не догнали.
Я не обращал внимание на ее трепет и смущение, и губы мои коснулись ее нежной щечки; она вздрогнула, но ничего не сказала; мы ехали сзади: никто не видал. Когда мы выбрались на берег, то все пустились рысью. Княжна удержала свою
лошадь; я остался возле нее; видно было, что ее беспокоило мое молчание, но я поклялся не говорить ни слова — из любопытства. Мне хотелось
видеть, как она выпутается из этого затруднительного положения.
Выглянувши в окно,
увидел он остановившуюся перед трактиром легонькую бричку, запряженную тройкою добрых
лошадей.
В этой же конюшне
видели козла, которого, по старому поверью, почитали необходимым держать при
лошадях, который, как казалось, был с ними в ладу, гулял под их брюхами, как у себя дома.
Но тут
увидел он, что это был скорее ключник, чем ключница: ключница, по крайней мере, не бреет бороды, а этот, напротив того, брил, и, казалось, довольно редко, потому что весь подбородок с нижней частью щеки походил у него на скребницу из железной проволоки, какою чистят на конюшне
лошадей.
Селифан, не
видя ни зги, направил
лошадей так прямо на деревню, что остановился только тогда, когда бричка ударилася оглоблями в забор и когда решительно уже некуда было ехать.
— Я давненько не
вижу гостей, — сказал он, — да, признаться сказать, в них мало
вижу проку. Завели пренеприличный обычай ездить друг к другу, а в хозяйстве-то упущения… да и
лошадей их корми сеном! Я давно уж отобедал, а кухня у меня низкая, прескверная, и труба-то совсем развалилась: начнешь топить, еще пожару наделаешь.
У всякого стойло, хотя и отгороженное, но через перегородки можно было
видеть и других
лошадей, так что, если бы пришла кому-нибудь из них, даже самому дальнему, фантазия вдруг заржать, то можно было ему ответствовать тем же тот же час.
Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на дороге пыль быстро замесилась в грязь, и
лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не
видя так долго деревни Собакевича. По расчету его, давно бы пора было приехать. Он высматривал по сторонам, но темнота была такая, хоть глаз выколи.
Говор народа, топот
лошадей и телег, веселый свист перепелов, жужжание насекомых, которые неподвижными стаями вились в воздухе, запах полыни, соломы и лошадиного пота, тысячи различных цветов и теней, которые разливало палящее солнце по светло-желтому жнивью, синей дали леса и бело-лиловым облакам, белые паутины, которые носились в воздухе или ложились по жнивью, — все это я
видел, слышал и чувствовал.
— Батюшки! — причитал кучер, — как тут усмотреть! Коли б я гнал али б не кричал ему, а то ехал не поспешно, равномерно. Все
видели: люди ложь, и я то ж. Пьяный свечки не поставит — известно!..
Вижу его, улицу переходит, шатается, чуть не валится, — крикнул одноважды, да в другой, да в третий, да и придержал
лошадей; а он прямехонько им под ноги так и пал! Уж нарочно, что ль, он аль уж очень был нетверез… Лошади-то молодые, пужливые, — дернули, а он вскричал — они пуще… вот и беда.
Кабанов. Собрался совсем, и
лошади уж готовы. Так тоскует, беда! Уж я
вижу, что ему проститься хочется. Ну, да мало ли чего! Будет с него. Враг ведь он мне, Кулигин! Расказнить его надобно на части, чтобы знал…
То
видя,
Лошадь молодая
Так про себя ворчала, рассуждая...
Хлопуша и Белобородов не сказали ни слова и мрачно смотрели друг на друга. Я
увидел необходимость переменить разговор, который мог кончиться для меня очень невыгодным образом, и, обратясь к Пугачеву, сказал ему с веселым видом: «Ах! я было и забыл благодарить тебя за
лошадь и за тулуп. Без тебя я не добрался бы до города и замерз бы на дороге».
Темнота приближающейся ночи могла избавить меня от всякой опасности, как вдруг, оглянувшись,
увидел я, что Савельича со мною не было. Бедный старик на своей хромой
лошади не мог ускакать от разбойников. Что было делать? Подождав его несколько минут и удостоверясь в том, что он задержан, я поворотил
лошадь и отправился его выручать.
Оглянулся;
вижу: из крепости скачет казак, держа башкирскую
лошадь в поводья и делая издали мне знаки.
—
Видел я все заведения твоего отца, — начал опять Базаров. — Скот плохой, и
лошади разбитые. Строения тоже подгуляли, и работники смотрят отъявленными ленивцами; а управляющий либо дурак, либо плут, я еще не разобрал хорошенько.
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз
увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра,
лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
— Какую я тебе славную
лошадь приготовил! — начал он, — ты
увидишь. И комната твоя оклеена обоями.
— Есть, Аркадий, есть у меня другие слова, только я их не выскажу, потому что это романтизм, — это значит: рассыропиться. А ты поскорее женись; да своим гнездом обзаведись, да наделай детей побольше. Умницы они будут уже потому, что вовремя они родятся, не то что мы с тобой. Эге! я
вижу,
лошади готовы. Пора! Со всеми я простился… Ну что ж? обняться, что ли?
«Как спокойно он ведет себя», — подумал Клим и, когда пристав вместе со штатским стали спрашивать его, тоже спокойно сказал, что
видел голову
лошади за углом,
видел мастерового, который запирал дверь мастерской, а больше никого в переулке не было. Пристав отдал ему честь, а штатский спросил имя, фамилию Вараксина.
За ним, в некотором расстоянии, рысью мчалась тройка белых
лошадей. От серебряной сбруи ее летели белые искры.
Лошади топали беззвучно, широкий экипаж катился неслышно; было странно
видеть, что
лошади перебирают двенадцатью ногами, потому что казалось — экипаж царя скользил по воздуху, оторванный от земли могучим криком восторга.
— Как желаете, — сказал Косарев, вздохнув, уселся на облучке покрепче и, размахивая кнутом над крупами
лошадей, жалобно прибавил: — Вы сами
видели, господин, я тут посторонний человек. Но, но, яростные! — крикнул он. Помолчав минуту, сообщил: — Ночью — дождик будет, — и, как черепаха, спрятал голову в плечи.
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая,
видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей, в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом с ними покачивались всадники на красивых
лошадях; над мелким кустарником в сизоватом воздухе плыли головы пешеходов в соломенных шляпах, в котелках, где-то далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
В субботу он поехал на дачу и, подъезжая к ней, еще издали
увидел на террасе мать, сидевшую в кресле, а у колонки террасы Лидию в белом платье, в малиновом шарфе на плечах. Он невольно вздрогнул, подтянулся и, хотя
лошадь бежала не торопясь, сказал извозчику...
Он не заметил, откуда выскочила и, с разгона, остановилась на углу черная, тонконогая
лошадь, — остановил ее Судаков, запрокинувшись с козел назад, туго вытянув руки; из-за угла выскочил человек в сером пальто, прыгнул в сани, —
лошадь помчалась мимо Самгина, и он
видел, как серый человек накинул на плечи шубу, надел мохнатую шапку.
Самгин
видел десятки рук, поднятых вверх, дергавших
лошадей за повода, солдат за руки, за шинели, одного тащили за ноги с обоих боков
лошади, это удерживало его в седле, он кричал, страшно вытаращив глаза, свернув голову направо; еще один, наклонясь вперед, вцепился в гриву своей
лошади, и ее вели куда-то, а четверых солдат уже не было видно.
Самгин снимал и вновь надевал очки, наблюдая этот странный бой, очень похожий на игру расшалившихся детей,
видел, как бешено мечутся испуганные
лошади, как всадники хлещут их нагайками, а с панели небольшая группа солдат грозит ружьями в небо и целится на крышу.
— Приехала сегодня из Петербурга и едва не попала на бомбу; говорит, что
видела террориста, ехал на серой
лошади, в шубе, в папахе. Ну, это, наверное, воображение, а не террорист. Да и по времени не выходит, чтоб она могла наскочить на взрыв. Губернатор-то — дядя мужа ее. Заезжала я к ней, — лежит, нездорова, устала.
Самгин
видел, как
лошади казаков, нестройно, взмахивая головами, двинулись на толпу, казаки подняли нагайки, но в те же секунды его приподняло с земли и в свисте, вое, реве закружило, бросило вперед, он ткнулся лицом в бок
лошади, на голову его упала чья-то шапка, кто-то крякнул в ухо ему, его снова завертело, затолкало, и наконец, оглушенный, он очутился у памятника Скобелеву; рядом с ним стоял седой человек, похожий на шкаф, пальто на хорьковом мехе было распахнуто, именно как дверцы шкафа, показывая выпуклый, полосатый живот; сдвинув шапку на затылок, человек ревел басом...
Раздалось несколько крепких ругательств, толпа единодушно рванулась вперед, и Самгин
увидел довольно плотный частокол казацких голов; головы были мелкие, почти каждую украшал вихор, лихо загнутый на красный околыш фуражки; эти вихры придавали красненьким мордочкам казаков какое-то несерьезное однообразие;
лошади были тоже мелкие, мохнатенькие, и вместе с казаками они возобновили у Самгина впечатление игрушечности.
«Это я слышал или читал», — подумал Самгин, и его ударила скука: этот день, зной, поля, дорога,
лошади, кучер и все, все вокруг он многократно
видел, все это сотни раз изображено литераторами, живописцами. В стороне от дороги дымился огромный стог сена, серый пепел сыпался с него, на секунду вспыхивали, судорожно извиваясь, золотисто-красненькие червячки, отовсюду из черно-серого холма выбивались курчавые, синие струйки дыма, а над стогом дым стоял беловатым облаком.
Самгин закрыл глаза, но все-таки
видел красное от холода или ярости прыгающее лицо убийцы, оскаленные зубы его, оттопыренные уши, слышал болезненное ржание
лошади, топот ее, удары шашки, рубившей забор; что-то очень тяжелое упало на землю.
Потом он слепо шел правым берегом Мойки к Певческому мосту,
видел, как на мост, забитый людями, ворвались пятеро драгун, как засверкали их шашки, двое из пятерых, сорванные с
лошадей, исчезли в черном месиве, толстая
лошадь вырвалась на правую сторону реки, люди стали швырять в нее комьями снега, а она топталась на месте, встряхивая головой; с морды ее падала пена.
Климу всегда было приятно
видеть, что мать правит этим человеком как существом ниже ее, как
лошадью. Посмотрев вслед Варавке, она вздохнула, затем, разгладив душистым пальцем брови сына, осведомилась...
Они хохотали, кричали, Лютов возил его по улицам в широких санях, запряженных быстрейшими
лошадями, и Клим
видел, как столбы телеграфа, подпрыгивая в небо, размешивают в нем звезды, точно кусочки апельсинной корки в крюшоне. Это продолжалось четверо суток, а затем Самгин, лежа у себя дома в постели, вспоминал отдельные моменты длительного кошмара.
И не
видит, как печальна его роль ребенка, который, мечтательно шагая посредине улицы, будет раздавлен
лошадьми, потому что тяжелый воз истории везут
лошади, управляемые опытными, но неделикатными кучерами.