Неточные совпадения
— Так ты,
подлец, подумал тогда, что я заодно с Дмитрием хочу отца
убить?
Р. S. Проклятие пишу, а тебя обожаю! Слышу в груди моей. Осталась струна и звенит. Лучше сердце пополам!
Убью себя, а сначала все-таки пса. Вырву у него три и брошу тебе. Хоть
подлец пред тобой, а не вор! Жди трех тысяч. У пса под тюфяком, розовая ленточка. Не я вор, а вора моего
убью. Катя, не гляди презрительно: Димитрий не вор, а убийца! Отца
убил и себя погубил, чтобы стоять и гордости твоей не выносить. И тебя не любить.
Я бы на дуэли из пистолета того
убил, который бы мне произнес, что я
подлец, потому что без отца от Смердящей произошел, а они и в Москве это мне в глаза тыкали, отсюда благодаря Григорию Васильевичу переползло-с.
— Осел!
подлец!
убил! зарезал! Вот же тебе! — муж получил пощечину. — Вот же тебе! — другая пощечина. — Вот как тебя надобно учить, дурака! — Она схватила его за волоса и начала таскать. Урок продолжался немало времени, потому что Сторешников, после длинных пауз и назиданий матери, вбежавший в комнату, застал Марью Алексевну еще в полном жару преподавания.
— А такая!.. Вот погляди ты на меня сейчас и скажи: «Дурак ты, Петр Васильич, да еще какой дурак-то… ах какой дурак!.. Недаром кривой ерахтой все зовут… Дурак, дурак!..» Так ведь?.. а?.. Ведь мне одно словечко было молвить Ястребову-то, так болото-то и мое… а?.. Ну не дурак ли я после того?
Убить меня мало, кривого
подлеца…
— Молчи,
подлец! — заревел Кириллов, сделав страшное и недвусмысленное движение, —
убью!
— Не помню. Кажется, что-то было. Я, брат, вплоть до Харькова дошел, а хоть
убей — ничего не помню. Помню только, что и деревнями шли, и городами шли, да еще, что в Туле откупщик нам речь говорил. Прослезился,
подлец! Да, тяпнула-таки в ту пору горя наша матушка-Русь православная! Откупщики, подрядчики, приемщики — как только Бог спас!
Мать меня, бывало, за нее костит-костит: «
Подлец ты, говорит, варначье твое мясо!» — «
Убью, кричу, и не смей мне теперь никто говорить; потому меня обманом женили».
— Да как же не стоит? Вы же и есть самое главное. Дело — вздор. Вы же, того-этого, и есть дело. Ведь если из бельэтажа посмотреть, то что я вам предлагаю? Идти в лес, стать, того-этого, разбойником,
убивать, жечь, грабить, — от такой, избави Бог, программы за версту сумасшедшим домом несет, ежели не хуже. А разве я сумасшедший или
подлец?
— Что же делать! — вскричал я, — и как, ну как это вы могли любить Де-Грие! О,
подлец,
подлец! Ну, хотите я его
убью на дуэли! Где он теперь?
— Что ж вы,
подлец этакой, ругаетесь? Ступайте вон! Квартира моя — разбойник! Еще
убьете ночью, пожалуй.
— Слышь, Антипка, не шути,
подлец!
Убью!.. Ни на што не посмотрю… Сам пропаду, а уж пришью тебя, каиново отродье.
По этой именно причине, я думаю, так мало в известной нам истории удачных политических убийств, потому что те господа, которых хотят
убить,
подлецы, знающие всякие тонкости, а убивающие их — честные люди, и влопываются.
—
Подлецы вы все, шарлатаны! Да
убейте же вы меня, ради создателя, — одного только я у вас прошу!
У него жених тоже упорствовать стал, в приданом заметил что-то как будто не то, так он, Клякин-то, завел его в кладовую, заперся, вынул, знаете ли, из кармана большой револьвер с пулями, как следует заряженный, и говорит: «Побожись, говорит, перед образом, что женишься, а то, говорит,
убью сию минуту,
подлец этакой.
Екатерина Ивановна. Я уезжаю, вы слышите, уезжаю! Но вы
подлец, да, да, вы хотели
убить меня…
— Нейду! — закричал тот задорно. — Ты мне не указ… Наушник!..
Подлец!.. Ты ее погубил!.. Ты
убил мою…
«
Подлец, он ее обесчестил, погубил, а теперь хочет
убить!»
— Нет,
убьет,
убьет, для меня теперь это ясно. Разве вы не замечаете, что с ней сделалось; я поверил вам, что это каприз, а теперь, увы, оказывается, что Карнеев прав: она просто исстрадалась и тает как свеча. Что мне делать, что мне делать?.. Какой я низкий человек, какой я
подлец перед ней!
— Дайте мне, Николай Леопольдович, двадцать пять рублей, чтобы я мог купить револьвер и
убить этого
подлеца.