Неточные совпадения
— Говорите теперь, где это вас угораздило? Подрались, что ли, с кем? Не в трактире ли опять, как тогда? Не опять ли с
капитаном, как тогда, били его и таскали? — как бы с укоризною припомнил Петр Ильич. — Кого еще прибили… али
убили, пожалуй?
К тому времени мы уже видели немало смертей. И, однако, редкая из них производила на нас такое огромное впечатление. В сущности… все было опять в порядке вещей.
Капитан пророчил давно, что скрипка не доведет до добра. Из дому Антось ушел тайно… Если тут была вина, то, конечно, всего более и прямее были виновны неведомые парубки, то есть деревня… Но и они, наверное, не желали
убить… Темная ночь, слишком тяжелый дрючок, неосторожный удар…
Нашего милого
капитана не то, что
убили, а разорвали, кажется, на десять частей.
— Или вот тот же
капитан Полосухин:"Полюбилась, говорит, мне Маша Цыплятева — надо, говорит, ее выкрасть!"А Марья Петровна были тоже супруга помещика-с… И, однако, мы ее выкрали-с. Так это не кошку убить-с… Нет-с! чтоб одно только это дело замазать, Полосухин восемьсот душ продал-с!
— Мне сегодня,
капитан, один человек сказывал, что вы на охоте
убиваете дичь больше серебряной пулей, чем свинцовой: прикупаете иногда? — сказал он ему.
— Что ж? — продолжал
капитан. — Суди меня бог и царь, а себя я не пожалею:
убить их сейчас могу, только то, что ни братец, ни Настенька не перенесут того… До чего он их обошел!.. Словно неспроста, с первого раза приняли, как родного сына… Отогрели змею за пазухой!
— А вы нынче скажите Аполлон Сергеичу, чтоб он вина поставил, — сказал Черновицкий, застегиваясь,
капитану. — И что он скупится?
Убьют, так никому не достанется!
—
Убьет, дуралей! Слушай команду, а
убьет — не твоя беда. Ахти! никак, это ведут
капитана третьей роты? Ну, видно, его порядком зацепило!
Так, при первом фейерверке, сожженном на масленице, 26 февраля 1690 года, — пятифунтовая ракета, не разрядившись в воздухе, упала на голову какого-то дворянина, который тут же испустил дух; в 1691 году, при фейерверке 27 января, взрывом состава изуродовало Гордонова зятя,
капитана Страсбурга, обожгло Франца Тиммермана и до смерти
убило троих работников (Устрялов, том II, стр. 133).
Тут было двое каких-то чиновников, весьма приличной и солидной наружности, фамилии которых хотя и были названы, но Хвалынцев — как это зачастую случается — через минуту, хоть
убей, не помнил уже этих фамилий. Кроме чиновников находился тут еще
капитан генерального штаба.
Бурлаков уж нет: пароходство
убило их промысел, зато явились владельцы пароходов,
капитаны, компанейские директоры, из банковых контор доверенные, и стали в железном доме ладиться дела миллионные.
— Находит, ваше превосходительство, днями, — говорил
капитан, — то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше
убил было жида, изволите знать…