— Нет, этого мало! — закричал дед, прихрабрившись и надев шапку. — Если сейчас не станет передо мною молодецкий конь мой, то вот
убей меня гром на этом самом нечистом месте, когда я не перекрещу святым крестом всех вас! — и уже было и руку поднял, как вдруг загремели перед ним конские кости.
Неточные совпадения
— Сумасшедшая Лидка бросилась ко
мне за платьем, и ее
убьет громом…
Я порядочно трусил, хотя много читал, что не должно бояться
грома; но как же не бояться того, что
убивает до смерти?
— Полковник! — вскричал он. — Теперь
я очнулся совсем;
гром еще не
убил во
мне умственных способностей; осталась, правда, глухота в правом ухе, происшедшая, может быть, не столько от
грома, сколько от падения с крыльца… Но что до этого! И какое кому дело до правого уха Фомы!
Убей меня господь бог
громом,
Не будь лихим
я казаком,
Когда испорчу чай
я ромом
Или испорчу чаем ром.
— Ваше превосходительство! — говорит он, прижимая руку к сердцу и глядя на
меня с восторгом влюбленного. — Ваше превосходительство! Накажи
меня бог!
Убей гром на этом месте! Гаудеамус игитур ювенестус! [Искаженное начало старинной студенческой песни: «Gaudeamus igitur, juvenes dum sumus» — «Будем веселиться, пока молоды» (лат.).]
— Ей-богу, не будет! вот как Бог свят, что не будет! Чтоб
меня на самом этом месте
громом убило! — отвечал Антон Прокофьевич, который готов был божиться десять раз на один час. — Пойдемте же, Иван Никифорович!
Владимир. Хорошо!
Я пойду… и скажу, что вы не можете, заняты. (Горько) Она еще раз в жизни поверит надежде! (Тихо идет к дверям.) О, если б
гром убил меня на этом пороге; как?
я приду — один!
я сделаюсь убийцею моей матери. (Останавливается и смотрит на отца.) Боже! вот человек!
Я боюсь, чтобы
гром не
убил меня, как преступницу!» Грозно шумела буря, дождь лился из черных облаков — казалось, что натура сетовала о потерянной Лизиной невинности.
— Не пойду
я в станицу! Пусть
меня, старого пса, вора… здесь дождь потопит… и
гром убьёт!.. — задыхаясь, говорил дед. — Не пойду!.. Иди один… Вот она, станица… Иди!.. Не хочу
я, чтобы ты сидел тут… пошёл! Иди, иди!.. Иди!..
— Стало быть, вы не будете смеяться…
Мне вот как хотелось бы умереть. Одеться в самое дорогое, модное платье, какое
я на днях видела на здешней богачке, помещице Шеффер, надеть на руки браслеты… Потом стать на самый верх Каменной Могилы и дать себя
убить молнии так, чтобы все люди видели… Страшный
гром, знаете, и конец…