Неточные совпадения
На дороге снова встал звонарь,
тяжелыми взмахами руки он крестил воздух вслед
экипажам; люди обходили его, как столб. Краснорожий человек в сером пиджаке наклонился, поднял фуражку и подал ее звонарю. Тогда звонарь, ударив ею по колену, широкими шагами пошел по средине мостовой.
В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные
тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги, стояли по стенам с
тяжелыми же диванами и стульями рококо, богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в темных платьях и чепцах.
Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с длинными шеями и спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
Экипажи мчались изо всей мочи по улицам; быки медленно тащили
тяжелые фуры с хлебом и другою кладью, а иногда и с людьми.
Погода переменилась. Шел клочьями спорый снег и уже засыпал дорогу, и крышу, и деревья сада, и подъезд, и верх пролетки, и спину лошади. У англичанина был свой
экипаж, и Нехлюдов велел кучеру англичанина ехать в острог, сел один в свою пролетку и с
тяжелым чувством исполнения неприятного долга поехал за ним в мягкой, трудно катившейся по снегу пролетке.
Колокольчик гудит, версты мелькают, вот еще колокольчик навстречу, какое-то семейство я модном
экипаже, что-то весело разговаривают, а мне еще
тяжелее, — с кем я, одинокая, слово молвлю?…
Чтобы не съел он чего-нибудь
тяжелого, она сама приготовляла ему на станциях кушанья; сама своими слабыми ручонками стлала ему постель, сторожила его, как аргус [Аргус — в греч. мифологии многоглазый великан; богиня Гера превратила А. в павлина и разукрасила его хвост глазами.], когда он засыпал в
экипаже, — и теперь, приехав в Воздвиженское, она, какая-то гордая, торжествующая, в свеженьком холстинковом платье, ходила по всему дому и распоряжалась.
У коляски Лаптева ожидало новое испытание. По мановению руки Родиона Антоныча десятка два катальных и доменных рабочих живо отпрягли лошадей и потащили
тяжелый дорожный
экипаж на себе. Толпа неистово ревела, сотни рук тянулись к
экипажу, мелькали вспотевшие красные лица, раскрытые рты и осовевшие от умиления глаза.
По так называемой губернаторской улице протянулась целая вереница разнообразнейших
экипажей; тут были и пошевни, запряженные лихими тройками, украшенными лентами и бубенчиками с малиновым звоном, и простые городские сани, и уродливые, нелепо-тяжелые возки, и охотницкие сани, везомые сильными, едва сдерживаемыми рысаками.
Это вышло уж очень грубо, так что ему даже стало жаль ее. На его сердитом, утомленном лице она прочла ненависть, жалость, досаду на себя и вдруг пала духом. Она поняла, что пересолила, вела себя слишком развязно, и, опечаленная, чувствуя себя
тяжелой, толстой, грубой и пьяною, села в первый попавшийся пустой
экипаж вместе с Ачмиановым. Лаевский сел с Кирилиным, зоолог с Самойленком, дьякон с дамами, и поезд тронулся.
И потому, когда пришел час к отъезду купцов восвояси, Фотей очутился на передке рядом с кучером, и скинуть его было невозможно до лежавшего на их пути села Крутого. Здесь был в то время очень опасный спуск с одной горы и
тяжелый подъем на другую, и потому случались разные происшествия с путниками: падали лошади, переворачивались
экипажи и прочее в этом роде. Село Крутое непременно надо было проследовать засветло, иначе надо заночевать, а в сумерки никто не рисковал спускаться.
Наконец болезнь так усилилась, что он не мог выезжать по вечерам: обстоятельство очень
тяжелое для Загоскина, потому что при огне он не мог читать; его вывозили только прогуливаться, и он, не вылезая из
экипажа, делал визиты своим приятелям и знакомым.
Добравшись до своего
экипажа, Ферапонтов, как
тяжелый хлебный куль, опустился на него и сказал глухим голосом своему вознице: «Пошел!» Тот обернулся и посмотрел на него.
Противная рожа Франца и его бочонок расстроили несколько мое поэтическое настроение, но скоро поэзия опять восторжествовала, когда я услышал сзади себя шум
экипажа и, оглянувшись, увидел
тяжелый шарабан, запряженный в пару гнедых лошадок, а в
тяжелом шарабане на кожаном ящикообразном сиденье — мою новую знакомку, «девушку в красном», говорившую со мной за два дня до этого про «электричество», убившее ее мать…
Она увидала, с одной стороны, нищету, настоящую, отталкивающую, и притворную, еще более жалкую и отталкивающую, и увидала страшную холодность дам-патронесс, приезжающих на своих тысячных
экипажах и в тысячных нарядах, и ей становилось все
тяжелее и
тяжелее.