Неточные совпадения
— Мне, однако же, сказывали, — скромно
заметил Чичиков, — что у вас более
тысячи душ.
— Десять
тысяч ты за него не дал, —
заметил зять. — Он и одной не стоит.
— Всю эту возню, то есть похороны и прочее, я беру на себя. Знаете, были бы деньги, а ведь я вам сказал, что у меня лишние. Этих двух птенцов и эту Полечку я
помещу в какие-нибудь сиротские заведения получше и положу на каждого, до совершеннолетия, по
тысяче пятисот рублей капиталу, чтоб уж совсем Софья Семеновна была покойна. Да и ее из омута вытащу, потому хорошая девушка, так ли? Ну-с, так вы и передайте Авдотье Романовне, что ее десять
тысяч я вот так и употребил.
И
заметьте, всю-то жизнь документ против меня, на чужое имя, в этих тридцати
тысячах держала, так что задумай я в чем-нибудь взбунтоваться, — тотчас же в капкан!
Тысячу бы рублей в ту минуту я дал, своих собственных, чтобы только на вас в свои глаза посмотреть: как вы тогда сто шагов с мещанинишкой рядом шли, после того как он вам «убийцу» в глаза сказал, и ничего у него, целых сто шагов, спросить не
посмели!..
— Упокой, господи, ее душу! — воскликнула Пульхерия Александровна, — вечно, вечно за нее бога буду
молить! Ну что бы с нами было теперь, Дуня, без этих трех
тысяч! Господи, точно с неба упали! Ах, Родя, ведь у нас утром всего три целковых за душой оставалось, и мы с Дунечкой только и рассчитывали, как бы часы где-нибудь поскорей заложить, чтобы не брать только у этого, пока сам не догадается.
Кудряш. У него уж такое заведение. У нас никто и пикнуть не
смей о жалованье, изругает на чем свет стоит. «Ты, говорит, почем знаешь, что я на уме держу? Нешто ты мою душу можешь знать! А может, я приду в такое расположение, что тебе пять
тысяч дам». Вот ты и поговори с ним! Только еще он во всю свою жизнь ни разу в такое-то расположение не приходил.
Из
тысячи других его
заметил он...
— Да; вот я вижу у тебя — «Друг здравия» [«Друг здравия» — врачебная газета, издававшаяся в Петербурге с 1833 по 1869 год.] на
тысяча восемьсот пятьдесят пятый год, —
заметил Базаров.
— Это все старое, об этом
тысячу раз говорили, —
заметил Штольц. — Нет ли чего поновее?
— Тоже не знаю, князь; знаю только, что это должно быть нечто ужасно простое, самое обыденное и в глаза бросающееся, ежедневное и ежеминутное, и до того простое, что мы никак не можем поверить, чтоб оно было так просто, и, естественно, проходим мимо вот уже многие
тысячи лет, не
замечая и не узнавая.
Помещаю один из рассказов, без выбору, единственно потому, что он мне полнее запомнился. Это — одна история об одном купце, и я думаю, что таких историй, в наших городах и городишках, случается
тысячами, лишь бы уметь смотреть. Желающие могут обойти рассказ, тем более что я рассказываю его слогом.
Заметь, что от твоего личного счастья родится счастье, может быть, сотен и
тысяч других людей…
— Вы замечательно
смело рассуждаете… — задумчиво проговорил Привалов. — И знаете, я
тысячу раз думал то же, только относительно своего наследства… Вас мучит одна золотопромышленность, а на моей совести, кроме денег, добытых золотопромышленностью, большою тяжестью лежат еще заводы, которые основаны на отнятых у башкир землях и созданы трудом приписных к заводам крестьян.
Потрясенная старуха Кате обрадовалась, как родной дочери, как звезде спасения, накинулась на нее, переделала тотчас завещание в ее пользу, но это в будущем, а пока теперь, прямо в руки, — восемьдесят
тысяч, вот тебе,
мол, приданое, делай с ним что хочешь.
(
Замечу в скобках, что он, несмотря на то, что был вызван из Петербурга отчасти и самою Катериною Ивановной, — все-таки не знал ничего об эпизоде о пяти
тысячах, данных ей Митей еще в том городе и о «земном поклоне».
Этот самый бешеный, но слабый человек, не могший отказаться от соблазна принять три
тысячи рублей при таком позоре, — этот самый человек ощущает вдруг в себе такую стоическую твердость и носит на своей шее
тысячи рублей, не
смея до них дотронуться!
На прямой вопрос Николая Парфеновича: не
заметил ли он, сколько же именно денег было в руках у Дмитрия Федоровича, так как он ближе всех мог видеть у него в руках деньги, когда получал от него взаймы, — Максимов самым решительным образом ответил, что денег было «двадцать тысяч-с».
А если уж поехали, то уж меня, значит, заверили в том, что на меня в суд заявить не
посмеете и три эти
тысячи мне простите.
Заметьте, он выдал документ, и существует письмо его, в котором он от остального почти отрекается и этими шестью
тысячами препирание с отцом по наследству оканчивает.
И
заметьте, ведь уничтожься только это одно предположение, то есть что спрятано в Мокром, — и все обвинение в грабеже взлетает на воздух, ибо где же, куда же девались тогда эти полторы
тысячи?
Я даже Алеше, брату моему, не решился и не
посмел открыть про эти полторы
тысячи: до того чувствовал, что подлец и мазурик!
В комнате, в которой лежал Федор Павлович, никакого особенного беспорядка не
заметили, но за ширмами, у кровати его, подняли на полу большой, из толстой бумаги, канцелярских размеров конверт с надписью: «Гостинчик в три
тысячи рублей ангелу моему Грушеньке, если захочет прийти», а внизу было приписано, вероятно уже потом, самим Федором Павловичем: «и цыпленочку».
Мы попали на Тютихе в то время, когда кета шла из моря в реки
метать икру. Представьте себе
тысячи тысяч рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет их идти против воды и преодолевать препятствия.
Киреевский, получая деньги, справился в списке и
заметил офицеру, что лошадь оценена в восемьсот рублей, а не в
тысячу, что кучер, вероятно, ошибся.
Они никогда не сближались потом. Химик ездил очень редко к дядям; в последний раз он виделся с моим отцом после смерти Сенатора, он приезжал просить у него
тысяч тридцать рублей взаймы на покупку земли. Отец мой не дал; Химик рассердился и, потирая рукою нос, с улыбкой ему
заметил: «Какой же тут риск, у меня именье родовое, я беру деньги для его усовершенствования, детей у меня нет, и мы друг после друга наследники». Старик семидесяти пяти лет никогда не прощал племяннику эту выходку.
— А вы
заметили, ma chиre, гусара, который подле правого крылоса стоял? — шушукаются между собой девицы, — это гвардеец. Из Петербурга, князь Телепнев-Оболдуй. Двенадцать
тысяч душ, ma chиre! две-над-цать!
Здесь грачевские шулера
метали банк — единственная игра, признаваемая «Иванами» и «болдохами», в которую они проигрывали свою добычу, иногда исчисляемую
тысячами.
Найдены были пачки просроченных векселей и купонов, дорогие собольи меха, съеденные
молью, и рядом — свертки полуимпериалов более чем на 50
тысяч рублей. В другой пачке — на 150
тысяч кредитных билетов и серий, а всего состояния было более 30 миллионов.
— Ловко катается, —
заметил Анфим. — В Суслоне оказывали, что он ездит на своих, а с земства получает прогоны. Чиновник тоже. Теперь с попом Макаром дружит… Тот тоже хорош: хлеба большие
тысячи лежат, а он цену выжидает. Злобятся мужички-то на попа-то… И куда, подумаешь, копит, — один, как перст.
Странно, что все эти переговоры и пересуды не доходили только до самого Полуянова. Он, заручившись благодарностью Шахмы, вел теперь сильную игру в клубе. На беду, ему везло счастье, как никогда. Игра шла в клубе в двух комнатах старинного мезонина. Полуянов заложил сам банк в три
тысячи и
метал. Понтировали Стабровский, Ечкин, Огибенин и Шахма. В числе публики находились Мышников и доктор Кочетов. Игра шла крупная, и Полуянов загребал куши один за другим.
Работы по приблизительным
сметам равнялись тридцати
тысячам рублей.
«Он, правда, был пьян, —
заметил при этом Птицын, — но сто
тысяч, как это ни трудно, ему, кажется, достанут, только не знаю, сегодня ли, и все ли; а работают многие: Киндер, Трепалов, Бискуп; проценты дает какие угодно, конечно, всё спьяну и с первой радости…» — заключил Птицын.
У этого-то Грабилина Белоярцев и предложил взять взаймы две
тысячи рублей серебром под общею друг за друга порукою в уплате. Грабилин, дорожа знакомством столь высокого в его мнении либерального кружка, не
посмел отказать Белоярцеву в его просьбе, и таким образом, посредством этого займа, образовался первый общественный фонд, поступивший тоже в руки Белоярцева.
— Но вы сами согласитесь, —
заметил Вихров, — что эти тридцать
тысяч — те же взятки!
—
Заметь этот шельма по моей физиогномии, что у меня ни одного нет подрядчика в виду, он не только бы не снес
тысячу, но еще накинул бы.
— Для чего, на кой черт? Неужели ты думаешь, что если бы она
смела написать, так не написала бы? К самому царю бы накатала, чтобы только говорили, что вот к кому она пишет; а то видно с ее письмом не только что до графа, и до дворника его не дойдешь!.. Ведь как надула-то, главное: из-за этого дела я пять
тысяч казенной недоимки с нее не взыскивал, два строгих выговора получил за то; дадут еще третий, и под суд!
— Именно, я
заметил, в женском характере есть такая черта, что если, например, женщина в чем виновата, то скорей она согласится потом, впоследствии, загладить свою вину
тысячью ласк, чем в настоящую минуту, во время самой очевидной улики в проступке, сознаться в нем и попросить прощения.
— Да, ты, ты! Ты ему враг, тайный и явный! Ты не можешь говорить о нем без мщения. Я
тысячу раз
замечала, что тебе первое удовольствие унижать и чернить его! Именно чернить, я правду говорю!
И я, значит, видючи, что эта пустошь примерно не пять
тысяч стоит, а восемь, докладываю:"Не лучше ли,
мол, ваше превосходительство, попридержаться до времени?"И коли-ежели при сем господин мне вторительно приказывает:"Беспременно эту самую пустошь чтоб за пять
тысяч продать" — должен ли я господина послушаться?
— А Бородавкин ежели не поедет — Хмелева Павла Фомича за бока приволокем! И насчет его опять есть фортель: амбицию большую имеет! Скажи ему только:"Дерунов,
мол, Осип Иваныч, пять
тысяч давал", — сейчас он, не глядя шесть
тысяч отвалит!
Но я сказал прямо: «Если бы к этому прибавили три
тысячи аренды, то и тогда я еще подумаю!» Почему я так
смело ответил? а потому, мой друг, что, во-первых, у меня есть своя административная система, которая несомненно когда-нибудь понадобится, а во-вторых, и потому, что я знаю наверное, что от меня мое не уйдет.
Постепенно в людях возникало уважение к молодому серьезному человеку, который обо всем говорил просто и
смело, глядя на все и все слушая со вниманием, которое упрямо рылось в путанице каждого частного случая и всегда, всюду находило какую-то общую, бесконечную нить,
тысячами крепких петель связывавшую людей.
Насилу уж городничий дело сладил, что на пяти стах помирились: «Не хочу, говорит, давай
тысячу; у меня,
мол, и поличное завсегда при себе».
„Поздравьте, говорит, меня с крестником“. Что бы вы думали? две
тысячи взял, да из городу через два часа велел выехать: „Чтоб и духу,
мол, твоего здесь не пахло“.
И тут сиротке помогли. Поручили губернатору озаботиться ее интересами и произвести ликвидацию ее дел. Через полгода все было кончено: господский дом продали на снос; землю, которая обрабатывалась в пользу помещика, раскупили по клочкам крестьяне; инвентарь — тоже; Фоку и Филанидушку
поместили в богадельни. Вся ликвидация дала около двух
тысяч рублей, а крестьяне, сверх того, были посажены на оброк по семи рублей с души.
— Ну,
мол, жаль или не жаль, а только я себя не продавал ни за большие деньги, ни за малые, и не продам, а потому все ремонтеровы
тысячи пусть при нем остаются, а твоя дочка при мне.
«Этакая,
мол, сумма! целые пятьдесят
тысяч!»
«Куда же,
мол, ты мог пять
тысяч на одном выходе деть?..»
Да и кроме того, если бы даже он немного и глуповат был, зато в приданое с ним шло две
тысячи душ; а это такая порядочная цифра, что я знаю, например, очень хороших людей, которые некогда не устояли против половины… — пошутила Настенька и взглянула на Калиновича; но,
заметив, что он еще более нахмурился, сейчас переменила тон.