Неточные совпадения
Бывало, льстивый голос света
В нем злую храбрость выхвалял:
Он, правда, в
туз из пистолета
В пяти саженях попадал,
И то
сказать, что и в сраженье
Раз в настоящем упоенье
Он отличился, смело в грязь
С коня калмыцкого свалясь,
Как зюзя пьяный, и французам
Достался в плен: драгой залог!
Новейший Регул, чести бог,
Готовый вновь предаться узам,
Чтоб каждым утром у Вери
В долг осушать бутылки три.
Один из
тузов, ездивший неизвестно зачем с ученою целью в Париж, собственными глазами видел Клода Бернара, как есть живого Клода Бернара, настоящего; отрекомендовался ему по чину, званию, орденам и знатным своим больным, и Клод Бернар, послушавши его с полчаса,
сказал: «Напрасно вы приезжали в Париж изучать успехи медицины, вам незачем было выезжать для этого из Петербурга»;
туз принял это за аттестацию своих занятий и, возвратившись в Петербург, произносил имя Клода Бернара не менее 10 раз в сутки, прибавляя к нему не менее 5 раз «мой ученый друг» или «мой знаменитый товарищ по науке».
Исследовали, расспрашивали больную; больная отвечала с готовностию, очень спокойно; но Кирсанов после первых слов отстал от нее, и только смотрел, как исследовали и расспрашивали
тузы; а когда они намаялись и ее измучили, сколько требует приличие в таких случаях, и спросили Кирсанова: «Вы что находите, Александр Матвеич?», он
сказал: «Я не довольно исследовал больную.
Князь Юсупов (во главе всех, про которых Грибоедов в «Горе от ума»
сказал: «Что за
тузы в Москве живут и умирают»), видя на бале у московского военного генерал-губернатора князя Голицына неизвестное ему лицо, танцующее с его дочерью (он знал, хоть по фамилии, всю московскую публику), спрашивает Зубкова: кто этот молодой человек? Зубков называет меня и говорит, что я — Надворный Судья.
— Нет, так, по своей охоте ратуем. А впрочем, и то
сказать, горевые мы ратники! Вот кабы тузы-то наши козырные живы были — ну, и нам бы поповаднее было заодно с ними помериться. Да от них, вишь, только могилки остались, а нам-то, мелкоте, не очень и доверяют нынешние правители-то!
— Ну, если по дружбе, то я рад, я очень рад, — говорил Володин с радостным и глупым смехом, сдавая карты, — ты хороший человек, Ардаша, и я тебя очень даже люблю. А если бы не по дружбе, то это был бы другой разговор. А если по дружбе, то я рад. Я тебе
туза сдал за это, —
сказал Володин и открыл козыря.
— Убей, и получишь
туза суконного, а пока получи картонного! — бросив Илье две девятки и
туза,
сказал Кирик и громко захохотал.
— Опять мне бубнового
туза влепили! —
сказал околоточный.
Косых (плачущим голосом). Позвольте, господа… У меня на бубнах:
туз, король, дама, коронка сам-восемь,
туз пик и одна, понимаете ли, одна маленькая червонка, а она, черт знает, не могла объявить маленький шлем!.. Я
сказал: без козыря…
— Дама ваша убита, —
сказал ласково Чекалинский. Германн вздрогнул: в самом деле, вместо
туза у него стояла пиковая дама. Он не верил своим глазам, не понимая, как мог он обдернуться.
— Я пришла к тебе против своей воли, —
сказала она твердым голосом, — но мне велено исполнить твою просьбу. Тройка, семерка и
туз выиграют тебе сряду, — но с тем, чтобы ты в сутки более одной карты не ставил и чтоб во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою смерть, с тем чтоб ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне…
—
Туз выиграл! —
сказал Германн и открыл свою карту.
Он попробовал раз подумать о том, что ему теперь делать, как выехать без копейки денег, как заплатить пятнадцать тысяч проигранных казенных денег, что
скажет полковой командир, что
скажет его мать, что
скажут товарищи, — и на него нашел такой страх и такое отвращение к самому себе, что он, желая забыться чем-нибудь, встал, стал ходить по комнате, стараясь ступать только наищели половиц, и снова начал припоминать себе все мельчайшие обстоятельства происходившей игры; он живо воображал, что уже отыгрывается и снимает девятку, кладет короля пик на две тысячи рублей, направо ложится дама, налево
туз, направо король бубен, — и всё пропало; а ежели бы направо шестерка, а налево король бубен, тогда совсем бы отыгрался, поставил бы еще всё на пе и выиграл бы тысяч пятнадцать чистых, купил бы себе тогда иноходца у полкового командира, еще пару лошадей, фаэтон купил бы.
— Мы, государь мой, не Москве, а Господу Богу работаем, — с важностью
сказала Манефа. — Не человеческой хвалы, спасения душ наших взыскуем. Не остуды московских
тузов страшимся, а вечного от Господа осуждения… Вот что
скажи на Москве, Василий Борисыч!
Не то стащу, если куражиться будешь; не куражься!» Такая краткая, но сильная речь удивила присутствующих; еще более все удивились, когда заметили, что Семен Иванович, услышав все это и увидав перед собою такое лицо, до того оторопел и пришел в смущение и робость, что едва-едва и только сквозь зубы, шепотом, решился пробормотать необходимое возражение: «Ты, несчастный, ступай, —
сказал он, — ты, несчастный, вор ты! слышь, понимаешь?
туз ты, князь, тузовый ты человек!»
— Да вот; оно хорошо, —
сказал он, — миловидный я, смирный, слышь, и добродетелен, предан и верен; кровь, знаешь, каплю последнюю, слышь ты, мальчишка,
туз… пусть оно стоит, место-то; да я ведь бедный; а вот как возьмут его, слышь ты, тузовый, — молчи теперь, понимай, — возьмут да и того… оно, брат, стоит, а потом и не стоит… понимаешь? а я, брат, и с сумочкой, слышь ты?
— Я вам с начала игры
сказал, что у меня пять
тузов… Владимир Николаевич, карты поближе к орденам, — все вижу.
— Если говорят с руки: «Ну… без козыря!» — это значит, что всего два
туза, — объяснил Елкин Токареву и решительно
сказал: — Три без козыря!
— Вы мне говорите: «черви», а у меня
туз и пять фосок! Я все-таки колебалась поднимать на пять червей, но, думаю: вы сразу
сказали четыре черви, значит, у вас масть хорошая… Ну, записывайте, Владимир Николаевич!