Неточные совпадения
— Вот говорит пословица: «Для друга семь верст не околица!» — говорил он, снимая картуз. — Прохожу мимо, вижу свет в окне, дай, думаю себе, зайду, верно, не
спит. А! вот хорошо, что у тебя на столе чай, выпью с удовольствием чашечку: сегодня за обедом объелся всякой дряни, чувствую, что уж начинается в желудке возня. Прикажи-ка мне набить
трубку! Где твоя
трубка?
Никогда не вмешивался он в их речи, а все только слушал да прижимал пальцем золу в своей коротенькой
трубке, которой не выпускал изо рта, и долго сидел он потом, прижмурив слегка очи; и не знали козаки,
спал ли он или все еще слушал.
Ассоль
спала. Лонгрен, достав свободной рукой
трубку, закурил, и ветер пронес дым сквозь плетень в куст, росший с внешней стороны огорода. У куста, спиной к забору, прожевывая пирог, сидел молодой нищий. Разговор отца с дочерью привел его в веселое настроение, а запах хорошего табаку настроил добычливо.
В самом деле, для непривычного человека покажется жутко, когда вдруг четыреста человек, по барабану, бегут к пушкам, так что не подвертывайся: сшибут с ног; раскрепляют их, отодвигают, заряжают,
палят (примерно только, ударными
трубками, то есть пистонами) и опять придвигают к борту.
Рассказчики молча еще покурили
трубки и затем стали укладываться
спать, а я взялся за дневник.
В течение рассказа Чертопханов сидел лицом к окну и курил
трубку из длинного чубука; а Перфишка стоял на пороге двери, заложив руки за спину и, почтительно взирая на затылок своего господина, слушал повесть о том, как после многих тщетных попыток и разъездов Пантелей Еремеич наконец
попал в Ромны на ярмарку, уже один, без жида Лейбы, который, по слабости характера, не вытерпел и бежал от него; как на пятый день, уже собираясь уехать, он в последний раз пошел по рядам телег и вдруг увидал, между тремя другими лошадьми, привязанного к хребтуку, — увидал Малек-Аделя!
Он мало
спал ночью, и в глазах у него мутится; чтобы развлечь себя, он вынимает из сумки кусок хлеба и ест, потом опять закуривает
трубку и опять ест.
Но граммофон во мне — шарнирно, точно взял
трубку, скомандовал «малый ход» — камень перестал
падать. И вот устало пофыркивают лишь четыре нижних отростка — два кормовых и два носовых — только чтобы парализовать вес «Интеграла», и «Интеграл», чуть вздрагивая, прочно, как на якоре, — стал в воздухе, в каком-нибудь километре от земли.
«Эге, — думаю себе, — да это, должно, не бог, а просто фейверок, как у нас в публичном саду пускали», — да опять как из другой
трубки бабахну, а гляжу, татары, кои тут старики остались, уже и повалились и ничком лежат кто где
упал, да только ногами дрыгают…
— Нет, — говорит, — не кончено, ты смотри, — говорит, — как хан Джангар
трубку жжет. Видишь,
палит: это он непременно еще про себя что-нибудь думает, самое азиатское.
Праскухин испугался, не напрасно ли он струсил, — может быть, бомба
упала далеко, и ему только казалось, что
трубка шипит тут же.
Едва я успел
упасть на диван, как почувствовал такую тошноту и такую слабость, что, вообразив себе, что
трубка для меня смертельна, мне показалось, что я умираю.
Вслед за тем каждое послеобеда почтенный аптекарь укладывался
спать, пани же Вибель выходила в сад, к ней являлся Аггей Никитич, и они отправлялись в беседку изучать исторические факты масонства; к чаю неофиты возвращались в дом, где их уже ожидал Вибель, сидя за самоваром с
трубкой в зубах и держа на коленях кота.
Так идет дело до станции, с которой дорога повертывает на Головлево. Только тут Степан Владимирыч несколько остепеняется. Он явно
упадает духом и делается молчаливым. На этот раз уж Иван Михайлыч ободряет его и паче всего убеждает бросить
трубку.
В десятники его ставили, он было всех баб перебил; в конюшни определили, так как это в кавалерии соответственнее, он под лошадь
попал, только, слава богу, под смирную: она так над ним всю ночь не двинулась и простояла; тогда его от этой опасности в огуменные старосты назначили, но тут он сделал княгине страшные убытки: весь скирдник, на многие тысячи хлеба,
трубкой сжег.
«И платье, — говорят, — и обувь, и пищу дам, и хозяйство устрою, и по три рубля денег в месяц на табак будешь получать, — только осторожней кури и
трубку куда
попало с огнем не суй, а то деревню сожжешь».
Утих аул; на солнце
спятУ саклей псы сторожевые.
Младенцы смуглые, нагие
В свободной резвости шумят;
Их прадеды в кругу сидят,
Из
трубок дым виясь синеет.
Они безмолвно юных дев
Знакомый слушают припев,
И старцев сердце молодеет.
Не
спали. Иван Иваныч, высокий худощавый старик с длинными усами, сидел снаружи у входа и курил
трубку; его освещала луна. Буркин лежал внутри на сене, и его не было видно в потемках.
Ушли. Горбун, посмотрев вслед им, тоже встал, пошёл в беседку, где
спал на сене, присел на порог её. Беседка стояла на холме, обложенном дёрном, из неё, через забор, было видно тёмное стадо домов города, колокольни и пожарная каланча сторожили дома. Прислуга убирала посуду со стола, звякали чашки. Вдоль забора прошли ткачи, один нёс бредень, другой гремел железом ведра, третий высекал из кремня искры, пытаясь зажечь трут, закурить
трубку. Зарычала собака, спокойный голос Тихона Вялова ударил в тишину...
Возвращаясь через двор с пылающей
трубкой, я с таким усердием затягивался благовонным дымом «Жукова», что чуть среди двора не
упал от головокружения. Тем не менее
трубка была доставлена до принадлежности, и черноморка на классной доске неоднократно доставляла мне удовольствие затянуться «Жуковым».
Все почти товарищи, некоторые из зависти, а другие просто для удовольствия, любили подтрунить над ним, рассказывая, что будто бы он
спит с нянькою и по вечерам беспрестанно долбит уроки, а
трубки покурить не смеет и подумать, потому что маменька высечет.
В то время старичок этот был уж в отставке и жил себе в Николаевске на спокое, в собственном домишке. И по старой памяти все он с нашими ребятами из вольной команды дружбу водил. Вот сидел он тем временем у себя на крылечке и
трубку покуривал. Курит
трубку и видит: в Дикманской
пади огонек горит. «Кому же бы это, думает, тот огонек развести?»
«Дожди-ик? А еще называетесь бродяги! Чай, не размокнете. Счастлив ваш бог, что я раньше исправника вышел на крылечко, трубку-то покурить. Увидел бы ваш огонь исправник, он бы вам нашел место, где обсушиться-то… Ах, ребята, ребята! Не очень вы, я вижу, востры, даром, что Салтанова поддели, кан-нальи этакие! Гаси живее огонь да убирайтесь с берега туда вон, подальше, в
падь. Там хоть десять костров разводи, подлецы!»
Да, это был добрый попик, но умер он нехорошею смертью. Однажды, когда все вышли из дому и пьяный попик остался один лежать на постели, ему вздумалось докурить. Он встал и, шатаясь, подошел к огромному, жарко натопленному камельку, чтобы закурить у огня
трубку. Он был слишком уж пьян, покачнулся и
упал в огонь. Когда пришли домочадцы, от попа остались лишь ноги.
— Я, ваше благородие, — говорит, — всю ночь не
спал, до самой почесть зари пес этот гагайкал: до сна ли тут! Всю ночь, — говорит, — сидел на сеновале и
трубку курил, ничего не слыхал.
Там и в городу и вкруг города по деревням такие ли еще табашники, как у нас:
спят даже с
трубкой.
Думали сначала на цыган или на поляков, но ни цыган, ни поляков нигде не видали; потом
падала мысль на поводырей слепого Нефеда, которые курили
трубку, но Нефед и его слепой товарищ и их поводыри, оказалось, «пели Лазаря», где-то далеко у чудотворца на празднике, и тогда староста Дементий — старовер и враг курения — подал мысль, что не виновен ли в этом кто-нибудь из молодых «трубокуров», и это первое подозрение Дементий обобщил с другими известными ему подозрениями насчет маленькой солдатки Наташки — шустрой бабенки с огромным renommée [Репутация(франц.),] всесветной куртизанки, из-за которой в деревне было много беспорядка не только между молодыми людьми, но и между старыми.
— И архимандрит такой же, как ты, — проворчал мельник, стуча
трубкой по сапогу. — Любит обшить, тоже! А я разбирать не стану. Для меня архимандрит всё равно что ты или вот Евсей.
Попаду его на реке, так и ему влетит…
Вечером того же дня я, уходя
спать, завернула в кабинет отца. Он лежал на тахте со своей неизменной
трубкой в зубах.
— Добрый мужичонко этот Батвиневской — очень добрый… И повинился… Скверно только, зачем он
трубку из длинного чубука
палит?
— Спросите лучше, куда он не был ранен? В него
попала шрапнель, причём он был ранен тридцатью шестью пулями, в грудь, в живот, в обе руки и обе ноги, а дистанционная
трубка снаряда врезалась ему в левую сторону груди. Из висевших у него на шее на золотой цепочке образков, пять были повреждены пулями, а на одном оттиснулся отпечаток золотой цепочки.