Неточные совпадения
Нельзя без волнения читать эти строки: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не
зарастет народная
тропа…» «Слух обо мне пройдет по всей Руси великой…» «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал, что в мой жестокий век восславил я Свободу и милость к падшим призывал».
После перевала
тропа идет сначала правым берегом реки, потом переходит через топкое болото на левый берег, затем снова возвращается на правую сторону, каковой и придерживается уже до самого устья. В верхней половине река Квандагоу
заросла хвойным лесом, а в нижней — исключительно лиственными породами: тополем, дубом, березой, осокорем, осиной, кленом и т.д.
От зверовой фанзы
тропа идет густым лесом. Она сильно кружит, обходя колодник и густые
заросли винограда.
Оставив всех людей на биваке, мы с Дерсу пошли на Сихотэ-Алинь. Для этого мы воспользовались одним из ключиков, текущих с водораздела к реке Синанце. Подъем был сначала длинный и пологий, а затем сделался крутым. Пришлось идти без
тропы по густой кустарниковой
заросли, заваленной горелым лесом.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км.
Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы в долинах и густые кустарниковые
заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе в 2 раза длиннее, чем подъем со стороны Тютихе.
Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
Пустырь велик, выходит в поле и тоже весь
зарос бурьяном, только посредине его протоптана широкая
тропа, и над нею, вздрагивая, тянутся вдаль серые нити волокна пеньки.
Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не
зарастёт народная
тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Петрищев. А я его люблю. Люблю Вово, но «странною любовью», «к нему не
зарастет народная
тропа»… (Уходит в комнату Василья Леонидыча).
А та
тропа давным-давно запущонная, нет по ней ни езду конного, ни пути пешеходного, не
зарастает ни лесом, ни кустарником, и много на ней лежит гнилого буреломнику…
Я шел осторожно, иногда останавливался и прислушивался; собака моя плелась сзади.
Тропа стала забирать вправо, и я думал, что она заведет меня в горы, но вот впереди показался просвет. Раздвинув
заросли, я увидел быстро бегущую воду в реке, по которой стремительно неслись клочья пены и всякий мусор.
Но тишина была полная: ни голосов, ни шума шагов, ни покашливания — ничего не было слышно. Не желая пугать приближающихся ко мне людей, я умышленно громко кашлянул, затем стал напевать какую-то мелодию, потом снова прислушался. Абсолютная тишина наполняла сонный воздух. Тогда я оглянулся и спросил: кто идет? Мне никто не ответил. И вдруг я увидел, что фонарь двигается не по
тропе, а в стороне, влево от меня кустарниковой
зарослью.