Неточные совпадения
Молодые художники отказывались от
традиционного академизма, требовавшего подражания классическим образцам, главным образом итальянского искусства, и выступали за создание русского самобытного искусства, проникнутого передовыми, демократическими идеями.
Затем он подумал, что Варвара довольно широко, но не очень удачно тратила деньги на украшение своего жилища. Слишком много мелочи, вазочек, фигурок из фарфора, коробочек. Вот и
традиционные семь слонов из кости, из черного дерева, один — из топаза. Самгин сел к маленькому столику с кривыми позолоченными ножками, взял в руки маленького топазового слона и вспомнил о семерке авторов сборника «Вехи».
В
традиционном интеллигентском сознании господствовало распределительное, а не производительное отношение к жизни, бойкотирующее, а не созидающее.
Критика Канта этих доказательств бытия Божия очень убедительна и не опровергнута
традиционной апологетикой.
Человек должен жить в органическом коллективе, послушный его строю и ладу, образовываться своим сословием, своей
традиционной профессией, всем
традиционным народным укладом.
Для
традиционного интеллигентского сознания существовала ценность добра, справедливости, блага народа, братства народов, но не существовало ценности национальности, занимающей совершенно особенное место в иерархии мировых ценностей.
С миром происходит не то, что привыкли предвидеть, что должно было с ним происходить по
традиционным доктринам и теориям.
Ныне мы вступаем в новый период русской и всемирной истории, и старые,
традиционные идеи не годны уже для новых мировых задач, которые ставит перед нами жизнь.
У нас даже сложилось убеждение, что общественным деятелям вовсе и не нужны идеи или нужен минимальный их запас, который всегда можно найти в складках
традиционной, давно охлажденной, статически-окостеневшей мысли.
Но мы должны сознать, что славянское единение невозможно на почве
традиционного славянофильства и
традиционного западничества и предполагает новое сознание, новые идеи.
Традиционное применение русской интеллигенции отвлеченно-социологических категорий к исторической жизни и историческим задачам всегда было лишь своеобразной и прикрытой формой морализирования над историей.
Традиционный позитивизм давно уже рухнул не только в философии, но и в самой науке.
И это объясняется прежде всего тем, что
традиционное сознание интеллигенции никогда не было обращено к исторически-конкретному, всегда жило отвлеченными категориями и оценками.
Все эти
традиционные и доктринерские точки зрения не признают самостоятельной исторической реальности и самостоятельных исторических ценностей.
Нужно начать мыслить не по готовым схемам, не применять
традиционные категории, а мыслить творчески над раскрывающейся трагедией мировой истории.
Традиционные идеи, десятки лет у нас господствующие, совершенно не пригодны для размеров разыгравшихся в мире событий.
Традиционное сознание привыкло презирать все «международное» и целиком отдавать его в ведение «буржуазии».
Так называемое
традиционное учение о свободе воли всегда носило педагогически-учительный характер.
Традиционное интеллигентское сознание было целиком обращено на вопросы внутренней политики и ориентировано исключительно на интересах социальных.
Старая
традиционная точка зрения признает объективный критерий истины.
Многие думают, что главная беда России в том, что русское общество недостаточно либерально или радикально, и ждут многого от поворота нашего общества влево в
традиционном смысле этого слова.
Традиционный характер нашего мышления очень плохо приспособлен к постановке творческих исторических задач, к мировым перспективам.
Истина есть свет Логоса, возгоревшийся в самом бытии, если употреблять
традиционную терминологию, или в глубине существования, или жизни.
Приходится ломать не только свое «мировоззрение», но и свои привычные
традиционные чувства.
По-другому, менее последовательно, чем Л. Толстой, но также отвергла исторический и утверждала «частный» взгляд на жизнь значительная часть русской интеллигенции в своем
традиционном миросозерцании.
Никакие готовые,
традиционные категории мысли не годны для решения этих вопросов.
Нужно решительно признать, что все
традиционные доказательства бытия Божьего — онтологические, космологические и физико-теологические — не только несостоятельны, но и совершенно не нужны, скорее даже вредны.
Социализм касается не только того, что было решено прежним эмпирически-религиозным бытом, но и того, что прошло через сознание односторонней науки; не только до юридических выводов, основанных на
традиционном законодательстве, но и до выводов политической экономии.
Десять раз прощались мы, и все еще не хотелось расстаться; наконец моя мать, приезжавшая с Natalie [Я очень хорошо знаю, сколько аффектации в французском переводе имен, но как быть — имя дело
традиционное, как же его менять?
Я не считаю себя принадлежащим к типу homo religiosus в
традиционном смысле, но религиозная тема была для меня преобладающей всю жизнь.
Традиционные богословско-метафизические учения неотвратимо должны приводить к идее предопределения, которая наиболее мне антипатична.
Идея Бога о человеке бесконечно выше
традиционных ортодоксальных понятий о человеке, порожденных подавленным и суженным сознанием.
В
традиционной своей форме это учение ведет к атеизму.
Я был в известный период моей жизни а-теистом, если под атеизмом понимать анти-теизм, отрицание
традиционных религиозных понятий о Боге.
Наибольшую критику во мне вызывает
традиционное учение о Промысле, которое, в сущности, есть скрытый пантеизм в наименее приемлемой форме.
Но тут произошел более радикальный разрыв с
традиционным миросозерцанием левой интеллигенции, с ее «посюсторонностью».
Несотворенная свобода объясняет не только возникновение зла, непонятное для
традиционных философских учений, но и возникновение творческой новизны, небывшего.
Главным лицом тут был С.Н. Булгаков, один из самых замечательных людей начала века, который первый пришел к
традиционному православию.
Традиционное миросозерцание революционной интеллигенции с аскетическим сужением сознания, с моральным ригоризмом, с религиозным отношением к социализму расшаталось, и в некоторых кругах интеллигенции и полуинтеллигенции в результате разочарования революцией началось настоящее моральное разложение.
Когда ко мне приходил товарищ еврей, то моя мать задавала
традиционный вопрос: «Est-ce un monsieur ou ce n’est pas un monsieur?» [Это господин или не господин? (фр.).]
На них преобладали протестанты, но эти протестанты были много консервативнее,
традиционнее, авторитарнее, чем я, представляющий православие.
Я не отпадал от
традиционной веры и не возвращался к ней.
Мучительные религиозные сомнения я переживаю лишь в тот момент, когда допускаю истинность и верность застывшей
традиционной догматической веры, вызывающей мой протест и даже негодование.
Большая часть философских учений о свободе меня не удовлетворяла, особенно
традиционное учение о «свободе воли».
Произошло столкновение с ультрареакционным течением в эмиграции, с консервативно-традиционным и клерикальным православием, не желающим знать всего творческого движения религиозной мысли начала XX века, с реставрационной политикой, вожделеющей утерянного привилегированного положения.
То был голос
традиционного, монашески-аскетического православия, враждебного знанию, науке, культуре.
Наряду с моей книгой две статьи способствовали моей дурной репутации в кругах марксистских и вообще в кругах
традиционной левой интеллигенции.
В
традиционной христианской эсхатологии есть ужасная сторона.
Я не помню в своем детстве
традиционных православных верований.
Традиционные книги о духовной жизни обыкновенно дают ответ на этот вопрос в том смысле, что после переживания греховности и недостоинства человека наступает просветление благодатью.