Неточные совпадения
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью снег, обнажал земную грязь. Тюрьма — угрюмый квадрат высоких толстых стен
из кирпича, внутри стен врос в
землю давно не беленный корпус, весь в пятнах, точно пролежни, по углам корпуса — четыре башни, в средине его на крыше
торчит крест тюремной церкви.
— Примеч. авт.] Иные, еще обросшие листьями внизу, словно с упреком и отчаянием поднимали кверху свои безжизненные, обломанные ветви; у других
из листвы, еще довольно густой, хотя не обильной, не избыточной по-прежнему,
торчали толстые, сухие, мертвые сучья; с иных уже кора долой спадала; иные наконец вовсе повалились и гнили, словно трупы, на
земле.
Между старыми яблонями и разросшимися кустами крыжовника пестрели круглые бледно-зеленые кочаны капусты; хмель винтами обвивал высокие тычинки; тесно
торчали на грядах бурые прутья, перепутанные засохшим горохом; большие плоские тыквы словно валялись на
земле; огурцы желтели из-под запыленных угловатых листьев; вдоль плетня качалась высокая крапива; в двух или трех местах кучами росли: татарская жимолость, бузина, шиповник — остатки прежних «клумб».
На месте яркого костра лежала груда золы; огня почти не было видно; на
земле валялись порожние банки из-под консервов; там, где стояла палатка,
торчали одни жерди и лежала примятая трава.
Еще в 1926 году, когда перемащивали проезд против здания больницы,
из земли торчали уцелевшие столетние пни, остатки этого сада. Их снова засыпали
землей и замостили.
Из земли всюду
торчали длинные камни в виде неправильных столбиков, словно надгробные памятники на кладбище, и рядом с ними росли изуродованные деревья, лишенные ветвей.
Хлебников делал усилия подняться, но лишь беспомощно дрыгал ногами и раскачивался
из стороны в сторону. На секунду он обернул в сторону и вниз свое серое маленькое лицо, на котором жалко и нелепо
торчал вздернутый кверху грязный нос. И вдруг, оторвавшись от перекладины, упал мешком на
землю.
А всё те же звуки раздаются с бастионов, всё так же — с невольным трепетом и суеверным страхом, — смотрят в ясный вечер французы
из своего лагеря на черную изрытую
землю бастионов Севастополя, на черные движущиеся по ним фигуры наших матросов и считают амбразуры,
из которых сердито
торчат чугунные пушки; всё так же в трубу рассматривает, с вышки телеграфа, штурманский унтер-офицер пестрые фигуры французов, их батареи, палатки, колонны, движущиеся по Зеленой горе, и дымки, вспыхивающие в траншеях, и всё с тем же жаром стремятся с различных сторон света разнородные толпы людей, с еще более разнородными желаниями, к этому роковому месту.
Шагов пятьдесят перед ним горел костер и озарял несколько башкирцев, сидевших кружком, с поджатыми под себя ногами. Кто был в пестром халате, кто в бараньем тулупе, а кто в изодранном кафтане
из верблюжины. Воткнутые в
землю копья
торчали возле них и докидывали длинные тени свои до самого Перстня. Табун
из нескольких тысяч лошадей, вверенный страже башкирцев, пасся неподалеку густою кучей. Другие костры, шагах во сто подале, освещали бесчисленные войлочные кибитки.
Вышли в сад. На узкой полосе
земли, между двух домов, стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые сучья
торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них. Деревья — точно памятники на кладбище. Кроме этих лип, в саду ничего не было, ни куста, ни травы;
земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая вода ряской.
Встречу им подвигались отдельные дома, чумазые, окутанные тяжёлыми запахами, вовлекая лошадь и телегу с седоками всё глубже в свои спутанные сети. На красных и зелёных крышах
торчали бородавками трубы,
из них подымался голубой и серый дым. Иные трубы высовывались прямо
из земли; уродливо высокие, грязные, они дымили густо и черно.
Земля, плотно утоптанная, казалась пропитанной жирным дымом, отовсюду, тиская воздух, лезли тяжёлые, пугающие звуки, — ухало, гудело, свистело, бранчливо грохало железо…
И сегодня, как всегда, перед глазами Аристида Кувалды
торчит это красное здание, прочное, плотное, крепко вцепившееся в
землю, точно уже высасывающее
из нее соки. Кажется, что оно холодно и темно смеется над ротмистром зияющими дырами своих стен. Солнце льет на него свои осенние лучи так же щедро, как и на уродливые домики Въезжей улицы.
На крутом косогоре ее в двух местах
торчали две хаты; над одною
из них раскидывала ветви широкая яблоня, подпертая у корня небольшими кольями с насыпною
землей.
Они шли теперь по последнему, почти ровному излому тропинки. Справа от них обрывалась круто вниз гора и бесконечно далеко уходило кипящее море, а слева лепились по скату густые кусты шиповника, осыпанного розовыми, нежными цветами, и
торчали из красно-желтой
земли, точно спины лежащих животных, большие, серые, замшелые камни. Студент смущенно и сердито глядел себе под ноги.
Вот хоть между Дорогучей да Першей [Лесные реки, впадающие в Ветлугу.] два диких камня
из земли торчат, один поболе, другой помене, оба с виду на коней похожи.
Несчастная женщина бросилась туда и нашла своего мужа простертым на
земле и при последнем издыхании: он лежал не дыша, с закатившимися под лоб глазами и с окровавленным ртом,
из которого
торчал синий кусочек закушенного зубами языка.
Мамед-Рагим, распорядитель джигитовки, придумал славную штуку. Он вонзил в
землю короткий дамасский кинжал так глубоко, что
из земли торчал только крошечный конец рукоятки, украшенный чернью, и предложил всадникам — на всем скаку выхватить кинжал зубами.
Ветер шумно проносился сквозь дикие оливы вдоль проволочной ограды и бешено бил в стену дачи. Над морем поднимался печальный, ущербный месяц.
Земля была в ледяной коре, и
из блестящей этой коры
торчали темные былки прошлогодней травы.
Он долго сидел там, возле каких-то старых досок,
из которых
торчали гвозди, рядом с развалившейся бочкою засохшей извести; чувствовались свежесть и покой разрыхленной
земли, и молодым тополем сильно пахло, а по дорожкам, недалеко от него, гуляли разодетые люди, и музыка играла.