Мы вправе лишь сказать одно: кто, как сделал то Иоанн, в решительную минуту, когда наше войско стремглав бросилось из Казани, преследуемое неприятелем, стал перед ним и остановил робких, кто своею рукою писал правила Стоглава, заботился о торговле, о просвещении, тот не был бегун, не знавший, где укрыться от
толпы татар, как описывает его Курбский, или малодушный властитель, которого силою заставили полюбить на время добродетель.
Казаки вернулись на берег, спрятали челны в ближайшем лесу и отправились по берегу, так как, по словам Миняя, невдалеке был город Епанчи-Чингиди (нынешняя Тюмень). Оказалось, что разбитые казаками силы и были полчища Епанчи. По дороге к Чингиди казакам встречались
толпы татар, на которых им приходилось разряжать пищали.
Неточные совпадения
— В спину тебе шило! — кричала с бранью
толпа. — Что он за козак, когда проворовался, собачий сын, как
татарин? К черту в мешок пьяницу Шила!
Все это кочует шумными
толпами около небольшой деревни — и что всего страннее,
толпы некрещеных вотяков и черемис, даже
татар, приходят молиться иконе.
Перстень задумался. Серебряный ехал осторожно, вглядываясь в темную даль; Максим молчал. Глухо раздавались по дороге шаги разбойников; звездная ночь безмолвно раскинулась над спящею землей. Долго шла
толпа по направлению, указанному
татарином, которого вели под саблей Хлопко и Поддубный.
— Да это
татарин! — закричала
толпа.
В одну минуту собралась
толпа вооруженных
татар и, пылая гневом, под предводительством раздраженного отца [Другой вариант этого предания говорит, что мать с сыновьями преследовала убежавшую дочь.
Михельсон пошел на Осу и, 27 июня разбив на дороге
толпу башкирцев и
татар, узнал от них о взятии Осы и о переправе Пугачева через Каму.
Бубнов. Я говорю — старика-то кто-то уложил… (Шум на сцене гаснет, как огонь костра, заливаемый водою. Раздаются отдельные возгласы вполголоса: «Неужто?», «Вот те раз!», «Ну-у?», «Уйдем-ка, брат!», «Ах, черт!». «Теперь — держись!», «Айда прочь, покуда полиции нет!»
Толпа становится меньше. Уходят Бубнов,
Татарин. Настя и Квашня бросаются к трупу Костылева.)
Чёрный Степан схватил его за ноги, стащил вниз, куда-то повёл; из лавок, из караван-сарая сбежалась
толпа персов,
татар, бухарцев; старик в жёлтом халате и зелёной чалме грозил Петру палкой.
День за днем идет, мелькая,
А царевна молодая
Все в лесу, не скучно ей
У семи богатырей.
Перед утренней зарею
Братья дружною
толпоюВыезжают погулять.
Серых уток пострелять,
Руку правую потешить,
Сарачина в поле спешить,
Иль башку с широких плеч
У
татарина отсечь,
Или вытравить из леса
Пятигорского черкеса.
А хозяюшкой она
В терему меж тем одна
Приберет и приготовит.
Им она не прекословит,
Не перечут ей они.
Так идут за днями дни.
А однажды боров вырвался на улицу и мы, шестеро парней, два часа бегали за ним по городу, пока прохожий
татарин не подбил свинье передние ноги палкой, после чего мы должны были тащить животное домой на рогоже, к великой забаве жителей.
Татары, покачивая головами, презрительно отплевывались, русские живо образовывали вокруг нас
толпу провожатых, — черненький, ловкий студентик, сняв фуражку, сочувственно и громко спросил Артема, указывая глазами на верещавшую свинью...
Толпа за Степаном росла. Он ехал не торопясь, конь порывался и играл под ним, пугаясь шума и толкотни, но Степан сдерживал его и, казалось, не обращал внимания на все происходившее. Мне показалось, что он действительно несколько пьян. Я заметил, что в
толпе было больше всего
татар. Слобожане и якуты, наоборот, скрывались в юрты. Степан испытывал еще раз участь героя, оставляемого в трудную минуту теми самыми людьми, которые всего больше ему удивлялись. Сергей тоже с замешательством почесался…
Ужасная процессия потянулась по набережной, по Великой улице, к Москворецкому мосту.
Толпы народа начали сноваться вслед за ней. Казалось, надо бы ожидать, что чернь присоединит свои оскорбления к тем, которыми татаре угощали свою несчастную жертву; напротив, русские, смотря на молодость, красоту, благородный вид Антона, слыша, что он готовился принять русский закон, жалели о нем и бранили
татар, многие женщины плакали.
— Мордвы! чухонцы!
татары! камчадалы! и так далее… — выкликает из
толпы по чете представителей народных великий, превеликий или, лучше сказать, превысокий кто-то.