Неточные совпадения
Потому что пора наконец дать отдых бедному добродетельному человеку, потому что праздно вращается на устах слово «добродетельный человек»; потому что обратили в лошадь добродетельного человека, и нет
писателя, который бы не ездил на нем, понукая и кнутом, и всем чем ни попало; потому что изморили добродетельного человека до того, что теперь нет на нем и тени добродетели, а остались только ребра да кожа вместо
тела; потому что лицемерно призывают добродетельного человека; потому что не уважают добродетельного человека.
А через несколько минут он уже машинально соображал: «Бывшие люди», прославленные модным
писателем и модным театром, несут на кладбище
тело потомка старинной дворянской фамилии, убитого солдатами бессильного, бездарного царя». В этом было нечто и злорадное, и возмущавшее.
— Непременно служить! — подхватил князь. — И потом он литератор, а подобные господа в черном
теле очень ничтожны; но если их обставить состоянием, так в наш образованный век, ей-богу, так же почтенно быть женой
писателя, как и генерала какого-нибудь.
— Да, вот это вы, нынешняя молодежь. Вы, кроме
тела, ничего не видите. В наше время было не так. Чем сильнее я был влюблен, тем бестелеснее становилась для меня она. Вы теперь видите ноги, щиколки и еще что-то, вы раздеваете женщин, в которых влюблены, для меня же, как говорил Alphonse Karr, [Альфонс Карр (франц.).] — хороший был
писатель, — на предмете моей любви были всегда бронзовые одежды. Мы не то что раздевали, а старались прикрыть наготу, как добрый сын Ноя. Ну, да вы не поймете…
Рядом, в «Аквариуме», переливаясь рекламными огнями и блестя полуобнаженным женским
телом, в зелени эстрады, под гром аплодисментов, шло обозрение
писателя Ленивцева «Курицыны дети».
У ученых,
писателей и художников кипит работа, по их милости удобства жизни растут с каждым днем, потребности
тела множатся, между тем до правды еще далеко, и человек по-прежнему остается самым хищным и самым нечистоплотным животным, и все клонится к тому, чтобы человечество в своем большинстве выродилось и утеряло навсегда всякую жизнеспособность.
А
писатель, изучая человека, должен быть совершенно ориентирован в строении и отправлениях его
тела, во всех здоровых и болезненных состояниях как
тела его, так и духа.