Неточные совпадения
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства духовного, культуры, той идеальной силы и
творческой деятельности человеческого
духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению
человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Красота, про которую я говорю, не материя: она не палит только зноем страстных желаний: она прежде всего будит в
человеке человека, шевелит мысль, поднимает
дух, оплодотворяет
творческую силу гения, если сама стоит на высоте своего достоинства, не тратит лучи свои на мелочь, не грязнит чистоту…
Но личность существует лишь в том случае, если
человек есть свободный
творческий дух, над которым кесарь не всесилен.
В общественной жизни все ведь — в силе, в энергии
духа, в характере
людей и обществ, в их воле, в их
творческой мысли, а не в отвлеченных принципах, формулах и словах, которым грош цена.
За нами плыла барка старика Лупана. Это был опытный сплавщик, который плавал не хуже Савоськи. Интересно было наблюдать, как проходили наши три барки в опасных боевых местах, причем недостатки и достоинства всех сплавщиков выступали с очевидной ясностью даже для непосвященного
человека: Пашка брал смелостью, и бурлаки только покачивали головами, когда он «щукой» проходил под самыми камнями; Лупан работал осторожно и не жалел бурлаков: в нем недоставало того
творческого духа, каким отличался Савоська.
Он говорил со мною ласково и охотно о
творческой силе любви, о том, что надо развивать в своей душе это чувство, единственно способное «связать
человека с
духом мира» — с любовью, распыленной повсюду в жизни.
С детским любопытством смотрит тогда
человек на раскрывающийся пред ним божий мир; все его поражает, все удивляет, во всем представляется что-то дивное, таинственное, в благоговении и умилении повергается он пред непонятными для него красами и величием мироздания и населяет весь мир живыми образами, порождением своего
духа, стремящегося выразить себя в
творческой деятельности.
Даже и тело
человека было поставлено ему как задача
творческого подвига и усилия, связанного с подвигом его
духа.
Здесь говорит уже не искусство, но та могучая стихия человеческого
духа, которою порождается искусство, то взывает не виртуоз определенной ars, не профессионал, но артист в
духе, художник-человек, осознавший
творческую мощь Красоты чрез посредство своего искусства.
Интуиция о трансцендентности
духа по отношению ко всем своим определениям или продуктам лежит и в основе философии творчества у Н. А. Бердяева (цит. соч.). но и он видит недостаточно различие между образом и Первообразом, между беспредельным творчеством
человека на основе софийности и абсолютным божественным
творческим актом.
Вся русская литература XIX века находится вне классицизма и романтизма, она реалистична в глубинном смысле слова, и она свидетельствует о борении
духа субъекта-человека, о трагедии творчества, исходящего в объективацию, она ищет высшей
творческой жизни.
Но вечный
творческий дух восстает против этого состояния мира и
человека.
Эта свобода не есть свобода воли, как свобода безразличия, не есть свобода воли в школьном смысле, она глубже, связана с целостным существованием
человека, она есть свобода
духа,
творческая духовная энергия.
Эта духовная память напоминает
человеку, поглощенному своим историческим временем, что в прошлом были великие
творческие движения
духа и что они должны наследовать вечность, они напоминают также о том, что в прошлом жили конкретные существа, живые личности, с которыми во времени экзистенциальном у нас должна существовать связь не меньшая, чем с живыми.
Психическая жизнь
человека заключает в себе активное
творческое начало, синтезирующее личность, это есть активность
духа в
человеке, пронизывающая не только душевную, но и телесную жизнь.
Когда
человек сознал себя свободным и
творческим духом, он тем самым поставил разрешение трагических конфликтов жизни в зависимость от своей свободы и своего творчества, а не от отвлеченного принятия однообразного, общеобязательного закона.
Нужно с детства нравственно воспитывать
человека в
духе, противоположном инстинктам тиранства, в котором истощается и истребляется
творческая энергия.
И вот
творческий и свободный
дух человека восстает против этого рабства смерти, рабства фатальному будущему.
Человек по самому замыслу о нем призван к труду, к
творческой переработке человеческим
духом природных стихий.
Этика творчества должна признать успехи техники положительной ценностью и благом, обнаружением
творческого призвания
человека в мире и свободы его
духа.
Для этики должно быть важнее всего, каков
человек, какого он
духа, есть ли в нем внутренний свет, есть ли в нем благостная и
творческая энергия.
В ней важно, какого
духа человек, из какого источника черпает он
творческую энергию жизни.
Я держусь гораздо более радикальных религиозных идей, чем живоцерковники, и более их верю в новую
творческую эпоху в христианстве, в новое излияние
Духа Св. на
человека.
Дух есть целостный
творческий акт
человека.
Подавленность, страх и униженность
человека преодолеваются
творческой активностью
духа, в ней
человек освобождается от поглощенности собой и от тяжести собственной тьмы.
Но самые пессимистические мысли об исторической объективации
духа не могут подорвать веры в
человека и его
творческое призвание.
Творческий акт
человека, всегда исходящий от
духа, а не от природы, предполагает материал мира, предполагает мужественный человеческий мир, он исходит от
духа в мир и вносит в мир новое, небывшее.
Фихте считал
творческую активность
человека главным признаком
духа, Гегель же считает главным признаком свободу.
Человек принимает за объективные духовные реальности мира то, что есть продукт
творческой активности субъективного
духа.
Люди творческого духа совсем не революционеры в социально-механическом смысле этого слова.
Третьего откровения нельзя ждать, его должен совершить сам
человек, живущий в
Духе, совершить свободным
творческим актом.
Третье
творческое откровение в
Духе не будет иметь Священного Писания, не будет голосом свыше: оно совершается в
человеке и человечестве, это откровение антропологическое, раскрытие христологии
человека.
Но признание общеобязательной философии как
творческого искусства предполагает более высокую ступень общения между
людьми и большее напряжение
духа, чем признание общеобязательной философии научной.
В механическом бунте против царства закона и царства искупления нет
творческого духа, он обессиливает
человека, направляя в ложную сторону его энергию.
Поэтому в сознательном, слишком сознательном отношении к творчеству германской культуры есть некое рабство
духа, прикрывающее
творческую природу
человека.
Есть мораль слабости и мораль силы; мораль сострадания, блага
людей, альтруизма и мораль ценностей,
творческого повышения; мораль рабьей обиды и мораль свободной вины; мораль аристократического благородства
духа и мораль
духа рабски-плебейского.