Неточные совпадения
«Я слишком увлекся наблюдением и ослабил свою волю к действию. К чему, в общем и глубоком смысле, можно свести основное действие человека,
творца истории? К самоутверждению, к обороне против созданных им
идей, к свободе толкования смысла “фактов”».
Он не какой-нибудь мелкий исполнитель чужой, готовой мысли; он сам
творец и сам исполнитель своих
идей.
Меня будет интересовать не столько вопрос о том, чем эмпирически была Россия, сколько вопрос о том, что замыслил
Творец о России, умопостигаемый образ русского народа, его
идея.
Для него
идея Бога очень напоминала злого Бога-творца мира Маркиона [См.: A. Harnack.
Идея Творца полна достоинства и свободы: Он возжелал свободной любви человека, чтобы свободно пошел человек за
Творцом, прельщенный и плененный Им (слова Великого Инквизитора).
В любви родилось творение, через Логос оно сотворилось, в любви же, через Логос, оно должно воссоединиться с
Творцом, осуществить свою
идею, свой смысл.
Страдание не есть первоначальная основа творения; страдания нет в
идее Творца.
Все достоинство творения, все совершенство его по
идее Творца — в присущей ему свободе.
Христос вошел в творение, воплотился в нем, чтобы вернуть его к
Творцу, чтобы обожить человеческую природу, божественную по
идее Творца, но ставшую греховной после своего отпадения.
Творение как бы проходит через три момента мистической диалектики и достигает совершенства, согласного с
идеей Творца.
Идея Единого Бога или Бога Отца сама по себе не делает понятным ни распад между творением и
Творцом, ни возврат творения
Творцу, не осмысливает мистическое начало мира и его истории.
Через что исполняются наши родительские наставления, прежде данные Ее Высочеству».] искала Она правил мудрой Политики, и часто, облокотись священною рукою на бессмертные страницы Духа законов, раскрывала в уме Своем
идеи о народном счастии, предчувствуя, что Она Сама будет
творцом оного для обширнейшей Империи в свете!..
Мир
идей у Платона образует самостоятельную софийную фотосферу, одновременно и закрывающую и открывающую то, что за и над этой сферой — само Божество;
идеи у Платона остаются в неустроенной и неорганизованной множественности, так что и относительно верховной
идеи блага,
идеи идей, не устранена двусмысленность, есть ли она
Идея в собственном и единственном смысле или же одна из многих
идей, хотя бы и наивысшая (особое место в этом вопросе занимает, конечно, только «Тимей» с его учением о Демиурге [«Демиург» по-греч. означает «мастер», «ремесленник», «строитель»; у Платона — «
Творец», «Бог».
Правда, эта последняя ступень, установляющая иерархическое соотношение
Творца, Софии и мира, далеко не достаточно проявлена в ранних и средних диалогах Платона, где может скорее получиться такое впечатление, что мир
идей, София, и есть самое высшее начало мира, почти сливается с Божеством.
Учение Аристотеля при этом разделяет слабую сторону учения Платона, именно и в нем недостаточно ясно различаются Бог и София,
Творец и мир
идей.
Но Бог, открывающийся в Софии, являет Себя в триипостасности Своей как
Творец, Бог-Отец, Логос и Дух Святый животворящий; животворением же дается и знание себя осуществленным в своей
идее, ее ощутившей как живую, действующую силу космоса, победу в хаосе.
Но в нашем мире, когда
творец творит какое-нибудь произведение, то оно носит имя этого
творца, на нем запечатлена
идея этого
творца и в него переходит энергия
творца.
Творить же он должен сообразно
идее человека, по призванию, сообщенному ему
Творцом.
В основе христианской антропологии лежат две
идеи: 1) человек есть образ и подобие Бога-Творца и 2) Бог вочеловечился, Сын Божий явился нам как богочеловек.
Бог-Творец все сделал для просветления этой свободы в согласии с своей великой
идеей о творении.
Принудительное откровение творчества как закона, как наставления в пути противоречило бы Божьей
идее о свободе человека, Божьей воле увидеть в человеке
творца, отображающего Его божественную природу.
Такое понимание человеческой природы не соответствовало бы
идее Творца, принижало бы богоподобное достоинство человека.
Это рабье самочувствие противится великой
идее Творца о человеке, в нем сказывается пассивная покорность необходимости, трусливое и слабосильное отречение от свободы во имя спокойствия и безопасности.
Идея Творца о человеке головокружительно высока и прекрасна.
Сама
идея творчества возможна лишь потому, что есть
Творец и что был совершен им оригинальный творческий акт, в котором стало сущим небывалое, не вытекающее ни из чего предшествующего, не отнимающее и не убавляющее абсолютной мощи
Творца.
Так высока и прекрасна божественная
идея человека, что творческая свобода, свободная мощь открывать себя в творчестве заложена в человеке как печать его богоподобия, как знак образа
Творца.