Неточные совпадения
По улицам Слона водили,
Как видно напоказ —
Известно, что Слоны в диковинку у нас —
Так за Слоном толпы зевак
ходили.
Клим остался с
таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной водой облили его? Шагая
по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех других. Он встал у окна, прислонясь лбом к холодному стеклу. На
улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись,
ходила по черному кругу на месте костра, собирая угли в корзинку.
— Обожаю Москву! Горжусь, что я — москвич! Благоговейно — да-с! —
хожу по одним
улицам со знаменитейшими артистами и учеными нашими! Счастлив снять шапку пред Васильем Осиповичем Ключевским, Толстого, Льва — Льва-с! — дважды встречал. А когда Мария Ермолова на репетицию едет,
так я на колени среди
улицы встать готов, — сердечное слово!
Бальзаминов. Сколько бы я ни прослужил: ведь у меня
так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё
такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду
по улице смело; уж тогда смело буду
ходить; вдруг вижу — сидит барышня у окна, я поправляю усы…
Тишина идеальная;
пройдет разве солдат какой-нибудь
по улице или кучка мужиков, с топорами за поясом. Редко-редко заберется в глушь разносчик и, остановясь перед решетчатым забором, с полчаса горланит: «Яблоки, арбузы астраханские» —
так, что нехотя купишь что-нибудь.
Так проходили дни. Илья Ильич скучал, читал,
ходил по улице, а дома заглядывал в дверь к хозяйке, чтоб от скуки перемолвить слова два. Он даже смолол ей однажды фунта три кофе с
таким усердием, что у него лоб стал мокрый.
Они
прошли по лавкам. Вера делала покупки для себя и для Марфеньки,
так же развязно и словоохотливо разговаривая с купцами и с встречными знакомыми. С некоторыми даже останавливалась на
улице и входила в мелочные, будничные подробности, зашла к какой-то своей крестнице, дочери бедной мещанки, которой отдала купленного на платье ей и малютке ситцу и одеяло. Потом охотно приняла предложение Райского навестить Козлова.
Там то же почти, что и в Чуди: длинные, загороженные каменными, массивными заборами
улицы с густыми, прекрасными деревьями:
так что идешь
по аллеям. У ворот домов стоят жители. Они, кажется, немного перестали бояться нас, видя, что мы ничего худого им не делаем. В городе, при
таком большом народонаселении, было живое движение. Много народа толпилось,
ходило взад и вперед; носили тяжести, и довольно большие, особенно женщины. У некоторых были дети за спиной или за пазухой.
Они усердно утешали нас тем, что теперь время сьесты, — все спят, оттого никто
по улицам, кроме простого народа, не
ходит, а простой народ ни по-французски, ни по-английски не говорит, но зато говорит по-испански, по-китайски и по-португальски, что, перед сьестой и после сьесты,
по улицам, кроме простого народа, опять-таки никто не
ходит, а непростой народ все ездит в экипажах и говорит только по-испански.
Бывают же странности: никто-то не заметил тогда на
улице, как она ко мне
прошла,
так что в городе
так это и кануло. Я же нанимал квартиру у двух чиновниц, древнейших старух, они мне и прислуживали, бабы почтительные, слушались меня во всем и
по моему приказу замолчали потом обе, как чугунные тумбы. Конечно, я все тотчас понял. Она вошла и прямо глядит на меня, темные глаза смотрят решительно, дерзко даже, но в губах и около губ, вижу, есть нерешительность.
Он
ходил и бредил, его видели
так по улицам.
— Я
ходила по Невскому, Вера Павловна; только еще вышла, было еще рано; идет студент, я привязалась к нему. Он ничего не сказал а перешел на другую сторону
улицы. Смотрит, я опять подбегаю к нему, схватила его за руку. «Нет, я говорю, не отстану от вас, вы
такой хорошенький». «А я вас прошу об этом, оставьте меня», он говорит. «Нет, пойдемте со мной». «Незачем». «Ну,
так я с вами пойду. Вы куда идете? Я уж от вас ни за что не отстану». — Ведь я была
такая бесстыдная, хуже других.
— Я думаю, каждый, кто ни
пройдет по улице в шубе, то и заседатель, то и заседатель! а те, что катаются в
таких чудных бричках со стеклами, те когда не городничие, то, верно, комиссары, а может, еще и больше».
Никогда не были
так шумны московские
улицы, как ежегодно в этот день. Толпы студентов до поздней ночи
ходили по Москве с песнями, ездили, обнявшись, втроем и вчетвером на одном извозчике и горланили. Недаром во всех песенках рифмуется: «спьяна» и «Татьяна»! Это был беззаботно-шумный, гулящий день. И полиция, —
такие она имела расчеты и указания свыше, — в этот день студентов не арестовывала. Шпикам тоже было приказано не попадаться на глаза студентам.
И громыхают
по булыжным мостовым на железных шинах пожарные обозы
так, что стекла дрожат, шкафы с посудой ходуном
ходят, и обыватели бросаются к окнам или на
улицу поглядеть на каланчу.
Стали мы наконец выходить из комнаты, я дверь нарочно отпертою и оставляю; он
таки поколебался, хотел что-то сказать, вероятно, за бумажник с
такими деньгами испугался, но ужасно вдруг рассердился и ничего не сказал-с; двух шагов
по улице не
прошли, он меня бросил и ушел в другую сторону.
Вот и сижу, а невтерпеж станет,
так тайком да крадучись мимо дома ее
по улице и
хожу или за углом где прячусь.
— Да, я буду лучше
ходить по улицам и милостыню просить, а здесь не останусь, — кричала она, рыдая. — И мать моя милостыню просила, а когда умирала, сама сказала мне: будь бедная и лучше милостыню проси, чем… Милостыню не стыдно просить: я не у одного человека прошу, я у всех прошу, а все не один человек; у одного стыдно, а у всех не стыдно;
так мне одна нищенка говорила; ведь я маленькая, мне негде взять. Я у всех и прошу. А здесь я не хочу, не хочу, не хочу, я злая; я злее всех; вот какая я злая!
— Не беспокойтесь! Все будет в порядке, мамаша! Чемоданчик ваш у меня. Давеча, как он сказал мне про вас, что, дескать, вы тоже с участием в этом и человека того знаете, — я ему говорю — гляди, Степан! Нельзя рот разевать в
таком строгом случае! Ну, и вы, мамаша, видно, тоже почуяли нас, когда мы около стояли. У честных людей рожи заметные, потому — немного их
по улицам ходит, — прямо сказать! Чемоданчик ваш у меня…
Прошло еще несколько дней. Члены «дурного общества» перестали являться в город, и я напрасно шатался, скучая,
по улицам, ожидая их появления, чтобы бежать на гору. Один только «профессор»
прошел раза два своею сонною походкой, но ни Туркевича, ни Тыбурция не было видно. Я совсем соскучился,
так как не видеть Валека и Марусю стало уже для меня большим лишением. Но вот, когда я однажды шел с опущенною головою
по пыльной
улице, Валек вдруг положил мне на плечо руку.
И каждую ночь он
проходил мимо окон Шурочки,
проходил по другой стороне
улицы, крадучись, сдерживая дыхание, с бьющимся сердцем, чувствуя себя
так, как будто он совершает какое-то тайное, постыдное воровское дело. Когда в гостиной у Николаевых тушили лампу и тускло блестели от месяца черные стекла окон, он притаивался около забора, прижимал крепко к груди руки и говорил умоляющим шепотом...
А не то бывало и
так, что под окошком избы целый вечер сидишь, и все только ждешь, не
пройдет ли Параня
по улице.
Зато нынче порядочный писатель и живет порядочно, не мерзнет и не умирает с голода на чердаке, хоть за ним и не бегают
по улицам и не указывают на него пальцами, как на шута; поняли, что поэт не небожитель, а человек:
так же глядит,
ходит, думает и делает глупости, как другие: чего ж тут смотреть?..
Николай Всеволодович опять молча и не оборачиваясь пошел своею дорогой; но упрямый негодяй все-таки не отстал от него, правда теперь уже не растабарывая и даже почтительно наблюдая дистанцию на целый шаг позади. Оба
прошли таким образом мост и вышли на берег, на этот раз повернув налево, тоже в длинный и глухой переулок, но которым короче было
пройти в центр города, чем давешним путем
по Богоявленской
улице.
— По-гречески
так и следует, — объяснил, улыбнувшись, гегелианец, — греки вообще благодаря своему теплому климату очень легко одевались и
ходили в сандалиях только
по улицам, а когда приходили домой или даже в гости, то снимали свою обувь, и рабы немедленно обмывали им ноги благовонным вином.
Тогда он решился. Вышел из ворот и пошел прямиком. Шел, шел и наконец пришел в большой город, в котором главное начальство резиденцию имело. Смотрит — и глазам не верит! Давно ли в этом самом городе"мерзавцы"на всех перекрестках программы выкрикивали, а"людишки"в норах хоронились — и вдруг теперь все наоборот сделалось! Людишки свободно
по улицам ходят, а"мерзавцы"спрятались… Что за причина
такая?
Любили ли князя мужички — неизвестно; но
так как недовольства никто никогда не заявлял, то этого было достаточно"Несколько чинно и как будто скучновато смотрела сельская
улица, однако ж князь не препятствовал крестьянской веселости и даже
по праздникам лично
ходил на село смотреть, как девки хороводы водят.
Я не мог не
ходить по этой
улице — это был самый краткий путь. Но я стал вставать раньше, чтобы не встречаться с этим человеком, и все-таки через несколько дней увидел его — он сидел на крыльце и гладил дымчатую кошку, лежавшую на коленях у него, а когда я подошел к нему шага на три, он, вскочив, схватил кошку за ноги и с размаху ударил ее головой о тумбу,
так что на меня брызнуло теплым, — ударил, бросил кошку под ноги мне и встал в калитку, спрашивая...
Прежде всего мне пришлось, разумеется, поблагоговеть пред Петербургом; город узнать нельзя: похорошел, обстроился, провел рельсы
по улицам, а либерализм
так и
ходит волнами, как море; страшно даже, как бы он всего не захлестнул, как бы им люди не захлебнулись!
Гурмыжская. Вы не судите
по наружности. Он, бедный, слаб здоровьем, и, представьте себе, какое несчастие! Он поэтому отстал от своих товарищей,
так что все еще был в гимназии и, кажется, даже еще в средних классах. У него уж и усики, и мысли совсем другие, и дамы стали им интересоваться; а он должен с мальчиками, шалунами,
ходить в школу. Это унижало его, он скучал, удалялся от людей, бродил один
по глухим
улицам.
Затем он упрекал ее мужа в недальновидности: не покупает домов, которые продаются
так выгодно. И теперь уж Юлии казалось, что в жизни этого старика она — не единственная радость. Когда он принимал больных и потом уехал на практику, она
ходила по всем комнатам, не зная, что делать и о чем думать. Она уже отвыкла от родного города и родного дома; ее не тянуло теперь ни на
улицу, ни к знакомым, и при воспоминании о прежних подругах и о девичьей жизни не становилось грустно и не было жаль прошлого.
Если б можно было
ходить по улице"не встречаясь", любой из компарсов современной общественной массы шел бы прямо и не озираясь: но
так как жизнь сложна и чревата всякими встречами,
так как"встречи"эти разнообразны и непредвиденны, да и люди, которые могут"увидеть", тоже разнообразны и непредвиденны, — вот наш компарс и бежит во все лопатки на другую сторону
улицы, рискуя попасть под лошадей.
Полина (перед зеркалом). Вот шляпка,
так шляпка, не то, что моя. (Поет.) «Матушка, голубушка, солнышко мое…» В этой и
по улице-то
пройдешь, все-таки кто-нибудь взглянет, скажет: ах, какая хорошенькая! Прощайте! (Приседает и уходит.)
— Я-то? — Саша подумала и сказала, махнув рукой: — Может, и не жадная — что в том? Я ведь еще не совсем… низкая, не
такая, что
по улицам ходят… А обижаться — на кого? Пускай говорят, что хотят… Люди же скажут, а мне людская святость хорошо известна! Выбрали бы меня в судьи — только мертвого оправдала бы!.. — И, засмеявшись нехорошим смехом, Саша сказала: — Ну, будет пустяки говорить… садись за стол!..
И вот ныне придумали мы: запереть нищих в дома
такие особые и чтоб не
ходили они
по улицам, не будили бы нашей совести.
— Революционеров… А — какие же теперь революционеры, если
по указу государя императора революция кончилась? Они говорят, чтобы собирать на
улицах народ,
ходить с флагами и «Боже царя храни» петь. Почему же не петь, если дана свобода? Но они говорят, чтобы при этом кричать — долой конституцию! Позвольте… я не понимаю… ведь
так мы, значит, против манифеста и воли государя?
Прошла половина поста. Бешеный день французского demi-careme [Полупоста, преполовение поста (франц.).] угасал среди пьяных песен;
по улицам сновали пьяные студенты, пьяные блузники, пьяные девочки. В погребках, ресторанах и во всяких
таких местах были балы, на которых гризеты вознаграждали себя за трехнедельное demi-смирение. Париж бесился и пьяный вспоминал свою утраченную свободу.
Наши лавочники, чтобы позабавить эту голодную рвань, поили собак и кошек водкой или привязывали собаке к хвосту жестянку из-под керосина, поднимали свист, и собака мчалась
по улице, гремя жестянкой, визжа от ужаса; ей казалось, что ее преследует
по пятам какое-то чудовище, она бежала далеко за город, в поле, и там выбивалась из сил; и у нас в городе было несколько собак, постоянно дрожавших, с поджатыми хвостами, про которых говорили, что они не перенесли
такой забавы,
сошли с ума.
Он был с нами в корпусе безотлучно. Никто не помнил
такого случая, чтобы Перский оставил здание, и один раз, когда его увидали с сопровождавшим его вестовым на тротуаре, — весь корпус пришел в движение, и от одного кадета другому передавалось невероятное известие: «Михаил Степанович
прошел по улице!»
— Ну, хорошо. Положим. Поддели вы меня — это
так.
Ходите вы, шатуны,
по улицам и примечаете, не сблудил ли кто, — это уж хлеб
такой нынче у вас завелся. Я вот тебя в глаза никогда не видал, а ты мной здесь орудуешь.
Так дери же, братец, ты с меня по-божески, а не
так, как разбойники на больших дорогах грабят! Не все же
по семи шкур драть, а ты пожалей! Ну, согласен на десяти тысячах помириться? Сказывай! сейчас и деньги на стол выложу!
Запоздалый грузовик
прошел по улице Герцена, колыхнув старые стены института. Плоская стеклянная чашечка с пинцетами звякнула на столе. Профессор побледнел и занес руки над микроскопом
так, словно мать над дитятей, которому угрожает опасность. Теперь не могло быть и речи о том, чтобы Персиков двинул винт, о нет, он боялся уже, чтобы какая-нибудь посторонняя сила не вытолкнула из поля зрения того, что он увидал.
К дьячихе
так к дьячихе, Арефа не спорил. Только когда он
проходил по улице Служней слободы, то чуть не был убит картечиной. Ватага пьяных мужиков бросилась с разным дрекольем к монастырским воротам и была встречена картечью. Человек пять оказалось убитых, а в том числе чуть не пострадал и Арефа. Все видели, что стрелял инок Гермоген, и озлобление против него росло с каждым часом.
Мы должны сказать, что в Петербурге нет, ни одной статуи, которая
по красоте очертаний лица не была бы гораздо ниже бесчисленного множества живых людей, и что надобно только
пройти по какой-нибудь многолюдной
улице, чтобы встретить нескольких
таких лиц.
Для этого чиновника достаточно, что
улица,
по которой он
проходил вчера, существует и ныне, и что она,
по вчерашнему же, с обеих сторон ограничена домами, — стало быть, нет резона не существовать ей и завтра, и послезавтра, и
так далее без конца.
Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя
по крайней мере в продолжение одного года: изгнать употребление чаю
по вечерам, не зажигать
по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке;
ходя по улицам, ступать как можно легче и осторожнее
по камням и плитам, почти на цыпочках, чтобы
таким образом не истереть скоровременно подметок; как можно реже отдавать прачке мыть белье, а чтобы не занашивалось, то всякий раз, приходя домой, скидать его и оставаться в одном только демикотоновом халате, очень давнем и щадимом даже самим временем.
Ничкина. Какая уж мода в
такую жару?.. Чай, вам жарко… ну, а
по улице-то
ходить в
таком платье, просто угореть можно.
Как же не всегда у человека мысли бывают,
так он и пустится
по улицам; что подметит, а что,
ходя, выдумает, да тотчас и в список, что при себе
так и носит.
— Умер, а книга осталась, и ее читают. Смотрит в нее человек глазами и говорит разные слова. А ты слушаешь и понимаешь: жили на свете люди — Пила, Сысойка, Апроська… И жалко тебе людей, хоть ты их никогда не видал и они тебе совсем — ничего!
По улице они
такие, может, десятками живые
ходят, ты их видишь, а не знаешь про них ничего… и тебе нет до них дела… идут они и идут… А в книге тебе их жалко до того, что даже сердце щемит… Как это понимать?..
Ротмистр сердито плюнул и промолчал. И все они, стоя у ворот полуразрушенного дома, молчали и смотрели на дверь харчевни.
Прошел час и более в этом ожидающем молчании. Потом дверь харчевни отворилась, и Петунников вышел
такой же спокойный, каким вошел. Он остановился на минуту, кашлянул, приподнял воротник пальто, посмотрел на людей, наблюдавших за ним, и пошел вверх
по улице.
«Что ты, бог с тобой! Это бриг идет голландский или там аглицкой, с хлопком. Мало ли их, эгличей этих, и сейчас
по улицам ходит. Конечно, буянят иной раз,
так ведь и в участок недолго».