Неточные совпадения
В памяти спутанно кружились отрывки прочитанного и, расплываясь, изменяясь, точно облака на закате, ускользали,
таяли; он и не пытался удержать, закрепить всё это, удивлённый магической
силой, с которой книга спрятала его от самого
себя.
Сердце захолонуло. Я все забыл: где я? что я? Я вижу
себя стоящим
в необъятном просторе: мрак бездны глубоко внизу, розовое золото двух снеговых вершин над моим, гигантских размеров, вторым «я». Стою, не
в силах пошевелиться. Второй «я» зачаровал меня, поглотил весь мир. Он начинает бледнеть и как будто
таять.
Но он
таит про
себя это знание, быть может сознавая, что оно под
силу не всякому, и, быть может, именно
в этом сдержанном выражении, глядевшем точно из-за какой-то завесы на всякого, к кому обращался Федор Бесприютный с самыми простыми словами, скрывалась главная доля того обаяния, которое окружало вожака арестантской партии.
Из «белого мага» человек превратился
в невольника своего труда, причем возвышенность его призвания затемнена была этим его пленением: хозяйственный труд есть серая магия,
в которой неразъединимо смешаны элементы магии белой и черной,
силы света и тьмы, бытия и небытия, и уже самое это смешение
таит в себе источник постоянных и мучительных противоречий, ставит на острие антиномии самое его существо.
Заранее ли предвкушал он всю сладость жестокого отмщения, придуманного им для врага своего, князя Василия Прозоровского, радовался ли гибели Якова Потапова, этого ничтожного сравнительно с ним по положению человека, но почему-то казавшегося ему опаснейшим врагом, которого он не
в силах был сломить имевшеюся
в руках его властию, чему лучшим доказательством служит то, что он, совместно с достойным своим помощником, Хлопом, подвел его под самоубийство, довел его до решимости казнить
себя самому, хотя хвастливо, как мы видели, сказал своему наперснику об умершем: «Разве не достало бы на его шею другой петли, не нашлось бы и на его долю палача», но внутри
себя таил невольно какое-то странное, несомненное убеждение, что «другой петли» для этого человека именно не достало бы и «палача не нашлось бы», — или, быть может, Григорий Лукьянович погрузился
в сластолюбивые мечты о красавице княжне Евпраксии Васильевне, которую он теперь считал
в своей власти, — не будем строить догадок и предупреждать событий.
Христианство
таит в себе могучие
силы возрождения Пана и нового одухотворения природы.
Когда посещение дома графа Белавина зависело от его воли, он колебался и раздумывал, откладывал его до последнего времени,
тая, однако, внутри
себя сознание, что он все же решится на него, теперь же, когда этим возгласом графа Владимира Петровича: «Едем!» — вопрос был поставлен ребром, когда отказ от посещения был равносилен окончательному разрыву с другом, и дом последнего делался для него потерянным навсегда, сердце Караулова болезненно сжалось, и
в этот момент появилось то мучительное сомнение
в своих
силах, тот страх перед последствиями этого свидания, которые на минуту смутили Федора Дмитриевича, но это мимолетное смущение не помешало, как мы знаем, ему все-таки тотчас же ответить...