Неточные совпадения
— Я сама, — говорила Наталья Савишна, — признаюсь, задремала на кресле, и
чулок вывалился у меня из
рук. Только слышу я сквозь сон — часу этак
в первом, — что она как будто разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка, сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы
в три ручья так и текут. «Так все кончено?» — только она и сказала и закрыла лицо
руками. Я вскочила, стала спрашивать: «Что
с вами?»
— Понадобилось, так явились и мысли и язык, хоть напечатать
в романе где-нибудь. А нет нужды, так и не умею, и глаза не видят, и
в руках слабость! Ты свое уменье затерял еще
в детстве,
в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось
с неуменья надевать
чулки и кончилось неуменьем жить.
После обеда, лишь только было он, лежа на диване, начал кивать головой, одолеваемый дремотой, дверь из хозяйской половины отворилась, и оттуда появилась Агафья Матвеевна
с двумя пирамидами
чулок в обеих
руках.
Так, их переводчик Садагора — который страх как походил на пожилую девушку
с своей седой косой, недоставало только очков и
чулка в руках, — молчал, когда говорил Льода, а когда Льоды не было, говорил Садагора, а молчал Нарабайоси и т. д.
Нехлюдов уже хотел пройти
в первую дверь, когда из другой двери, согнувшись,
с веником
в руке, которым она подвигала к печке большую кучу сора и пыли, вышла Маслова. Она была
в белой кофте, подтыканной юбке и
чулках. Голова ее по самые брови была от пыли повязана белым платком. Увидав Нехлюдова, она разогнулась и, вся красная и оживленная, положила веник и, обтерев
руки об юбку, прямо остановилась перед ним.
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со сломанной
рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался
в сторону по пути к науке. Но это не помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял
с ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил
в ином направлении, а сам,
в одних
чулках, пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Лиза подалась вперед, покраснела — и заплакала, но не подняла Марфы Тимофеевны, не отняла своих
рук: она чувствовала, что не имела права отнять их, не имела права помешать старушке выразить свое раскаяние, участие, испросить у ней прощение за вчерашнее; и Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных, бессильных
рук — и безмолвные слезы лились из ее глаз и глаз Лизы; а кот Матрос мурлыкал
в широких креслах возле клубка
с чулком, продолговатое пламя лампадки чуть-чуть трогалось и шевелилось перед иконой,
в соседней комнатке за дверью стояла Настасья Карповна и тоже украдкой утирала себе глаза свернутым
в клубочек клетчатым носовым платком.
Сбоку матери Агнии стоит
в почтительной позе Марина Абрамовна; сзади их, одною ступенькою выше, безответное существо, мать Манефа, друг и сожительница игуменьи, и мать-казначея, обе уж пожилые женщины. На верху же крыльца, прислонясь к лавочке, стояли две десятилетние девочки
в черных шерстяных рясках и
в остроконечных бархатных шапочках. Обе девочки держали
в руках чулки с вязальными спицами.
Семь часов вечера. Чудинов лежит
в постели; лицо у него
в поту;
в теле чувствуется то озноб, то жар; у изголовья его сидит Анна Ивановна и вяжет
чулок.
В полузабытьи ему представляется то светлый дух
с светочем
в руках, то злобная парка
с смердящим факелом. Это — «ученье», ради которого он оставил родной кров.
Я пошел посмотреть; вижу, на ногах
с колен
чулки содраны, а
с рук по локти перчатки сняты, татарва это искусно делают: обчертит да дернет, так шкуру и снимет, — а голова этого человека
в сторонке валяется, и на лбу крест вырезан.
Они вошли
в офицерскую палату. Марцов лежал навзничь, закинув жилистые обнаженные до локтей
руки за голову и
с выражением на желтом лице человека, который стиснул зубы, чтобы не кричать от боли. Целая нога была
в чулке высунута из-под одеяла, и видно было, как он на ней судорожно перебирает пальцами.
Я познакомился
с ним однажды утром, идя на ярмарку; он стаскивал у ворот дома
с пролетки извозчика бесчувственно пьяную девицу; схватив ее за ноги
в сбившихся
чулках, обнажив до пояса, он бесстыдно дергал ее, ухая и смеясь, плевал на тело ей, а она, съезжая толчками
с пролетки, измятая, слепая,
с открытым ртом, закинув за голову мягкие и словно вывихнутые
руки, стукалась спиною, затылком и синим лицом о сиденье пролетки, о подножку, наконец упала на мостовую, ударившись головою о камни.
Одевались на маскарад Варвара и Грушина вместе у Грушиной. Наряд у Грушиной вышел чересчур легок: голые
руки и плечи, голая спина, голая грудь, ноги
в легоньких туфельках, без
чулок, голые до колен, и легкая одежда из белого полотна
с красною обшивкою, прямо на голое тело, — одежда коротенькая, но зато широкая, со множеством складок. Варвара сказала, ухмыляясь...
— Которую же вам прочитать, Филипп Агафонович? Вот эту, что ли? — говорил я сидящему у стола
с шерстяным на толстых медных спицах
чулком в руках: — Эту, что ли: «Верую во единого»?
С этих пор медный рубль был у него
в кармане, а хозяйство пошло лучше; здоровые
руки его жены никогда не были праздны: она себе и пряла и ткала, да еще оказалась мастерицею валять
чулки и огородничать.
Но из-за стены не было никакого ответа. Продолжалось равномерное бормотание и еще звуки движения. «Верно, он кланяется
в землю, — думала она. — Но не откланяется он, — проговорила она. — Он обо мне думает. Так же, как я об нем.
С тем же чувством думает он об этих ногах», — говорила она, сдернув мокрые
чулки и ступая босыми ногами по койке и поджимая их под себя. Она посидела так недолго, обхватив колени
руками и задумчиво глядя перед собой. «Да эта пустыня, эта тишина. И никто никогда не узнал бы…»
Музыканты, дворовые люди предводителя, стоя
в буфете, очищенном на случай бала, уже заворотив рукава сюртуков, по данному знаку заиграли старинный польский «Александр, Елисавета», и при ярком и мягком освещении восковых свеч по большой паркетной зале начинали плавно проходить: екатерининский генерал-губернатор, со звездой, под
руку с худощавой предводительшей, предводитель под
руку с губернаторшей и т. д. — губернские власти
в различных сочетаниях и перемещениях, когда Завальшевский,
в синем фраке
с огромным воротником и буфами на плечах,
в чулках и башмаках, распространяя вокруг себя запах жасминных духов, которыми были обильно спрыснуты его усы, лацкана и платок, вместе
с красавцем-гусаром
в голубых обтянутых рейтузах и шитом золотом красном ментике, на котором висели владимирский крест и медаль двенадцатого года, вошли
в залу.
— Что это, что? — спрашиваю я, выбегая на солнце, у дворовой женщины, которая, охая, бежит мимо меня. Она только оглядывается, взмахивает
руками и бежит дальше. Но вот и стопятилетняя старуха Матрена, придерживая
рукою платок, сбивающийся
с головы, подпрыгивая и волоча одну ногу
в шерстяном
чулке, бежит к пруду. Две девочки бегут, держась друг за друга, и десятилетний мальчишка,
в отцовском сюртуке, держась за посконную юбку одной из них, поспешает сзади...
— Ха-ха, гадать! Куда уж гадать такой малышке! — снова беззвучно рассмеялась Васса. — Пускай только идет
с нами. Попадемся — она выручит. Тетя Леля и бранить не станет. Она Дунятку любит. А через нее, смотришь, спустит и нам вину… Ну, айда, девоньки, вперед! — И костлявая Васса засеменила полуобутыми,
в одних
чулках, ногами по холодным доскам коридора, держа крепко за
руку Дуню. Оня и Паша поспешили за ней.
Помню Наташу
в тот вечер, —
в белом коротком платье
с широкою голубою лентою на бедрах, быстро семенящие по полу детски-стройные ножки
в белых туфельках и белых
чулках. И когда для вальса или польки она клала
руку мне на плечо, ее лицо переставало улыбаться, и огромные глаза становились серьезными и лучистыми, как у мадонны.
Константин отпирал церковь, зажигал лампадочку и садился у дверей на маленькой скамеечке; перед собою он ставил медную чашку
с водою и кропило, рядом ящичек, или «карнавку», а
в руки брал шерстяной пагленок. Он занимался надвязыванием
чулок.
Высокая, стройная, чудно сложенная, той умеренной полноты, не уничтожающей грации, а напротив, придающей ей пластичность,
с точно выточенными, украшенными браслетами
руками, на длинно-тонких пальцах которых блестело множество колец, и миниатюрными ножками, обутыми
в ажурные
чулки цвета бордо и такие же атласные туфельки
с золотыми пряжками, Маргарита Николаевна была той пленительной женщиной, которые мало говорят уму, но много сердцу, понимая последнее
в смысле усиленного кровообращения.
За ними пешком
в древнеиспанских парчовых костюмах,
в шелковых розовых
чулках и лакированных башмаках,
с накинутыми на плечи красными плащами и
в небольших
с круглыми полями шляпах, из-под которых виднеются заплетенные косички, шли «бандельеры», замыкают же шествие
в таких же костюмах, но
с мечами
в руках, главные артисты — «матадоры».
Фаддей Емельянович возьмет, положит
в сторону всегда вертевшийся
в руках его
чулок со спицами, расседлает нос от окуляров, скинет
с гвоздика свой неизменный длиннополый сюртук и ваточный картуз, наденет, и вот они
рука в руку идут
в кладовую, где хранятся травник и другие целебные настойки, откуда через несколько времени возвращаются домой, хотя и тем же порядком и
с тою же любовью, как пошли, но уже со значительно разрумянившимися носами и уже не тою твердою походкою.
В описываемый нами день он благодушно беседовал, сидя за чайком
в своей комнате около передней,
с своей дражайшей половиной — Марьей Сильверстовной, старой женщиной, внушительного сложения,
с ястребиным носом и таким же взглядом изжелта серых глаз и громадными
руками, которыми она быстро вязала
чулок и, казалось, не обращала ни малейшего внимания на разболтавшегося супруга.
Она
с интересом рассматривала свои набеленные
руки, подведенные брови, красные, как кусок мяса, губы, ноги
в ярких шелковых
чулках, вздымающуюся грудь, всю трепещущую прелесть ее тела, вздымающегося под легкими складками воздушного платья.
Короткая юбочка синего цвета
с пунцовыми полосами, поверх нее белый передник, выходивший из-под корсета, голубые
чулки, башмаки со стальными пряжками, блиставшими от солнца,
в руках ее соломенная шляпка
с разноцветными лентами и букетом цветов — все обличало
в ней жительницу южного края Европы.
На этот зов государь поспешил
в другую комнату, и
в то время, когда он отворял дверь, Густав увидел сквозь нее прелестную молодую женщину
с пестрым
чулком на левой
руке, который, вероятно, заштопывала, и заметил даже, что она взглянула на него
с тем увертливым искусством, какое одни женщины умеют употреблять, когда есть препятствия их любопытству или другим чувствам. Немного погодя раздался поцелуй за дверьми, и Густав услышал голос Петра, выговаривавший довольно внятно...
Она тоже найдена одетою —
в рубашке,
в чулках и
в чепце, покрыта шерстяным байковым одеялом, лежала
в постели на спине
в прямом почти положении; правая
рука протянута близ боку и
в локте немного согнута,
с приподнятою к лицу кистью.
Подождав минуты две, палач, мрачно хмурясь, положил
руки на плечи трупу и сильным движением потянул его. Все движения трупа прекратились, кроме медленного покачивания висевшей
в мешке куклы
с неестественно выпяченной вперед головой и вытянутыми
в арестантских
чулках ногами.
Танечка соскочила со стула, зацепила ложку, уронила, подняла, положила на край стола, она опять упала, опять подняла и
с хохотом, семеня своими обтянутыми
чулками сытыми ножками, полетела
в коридор и
в детскую, позади которой была нянина комната. Она было пробежала
в детскую, но вдруг позади себя услыхала всхлипывание. Она оглянулась, Вока стоял подле своей кровати и, глядя на игрушечную лошадь, держал
в руке тарелку и горько плакал. На тарелке ничего не было.