Неточные совпадения
— Нет, почему же тебе не приехать? Хоть нынче обедать? Жена ждет тебя. Пожалуйста, приезжай. И главное, переговори
с ней. Она
удивительная женщина. Ради Бога, на коленях умоляю тебя!
Он даже забыл, где был, и, не слушая того, что говорилось, не спускал глаз
с удивительного портрета.
Свияжский был один из тех, всегда
удивительных для Левина людей, рассуждение которых, очень последовательное, хотя и никогда не самостоятельное, идет само по себе, а жизнь, чрезвычайно определенная и твердая в своем направлении, идет сама по себе, совершенно независимо и почти всегда в разрез
с рассуждением.
— Это ужасно! — сказал Степан Аркадьич, тяжело вздохнув. — Я бы одно сделал, Алексей Александрович. Умоляю тебя, сделай это! — сказал он. — Дело еще не начато, как я понял. Прежде чем ты начнешь дело, повидайся
с моею женой, поговори
с ней. Она любит Анну как сестру, любит тебя, и она
удивительная женщина. Ради Бога поговори
с ней! Сделай мне эту дружбу, я умоляю тебя!
— Долли, постой, душенька. Я видела Стиву, когда он был влюблен в тебя. Я помню это время, когда он приезжал ко мне и плакал, говоря о тебе, и какая поэзия и высота была ты для него, и я знаю, что чем больше он
с тобой жил, тем выше ты для него становилась. Ведь мы смеялись бывало над ним, что он к каждому слову прибавлял: «Долли
удивительная женщина». Ты для него божество всегда была и осталась, а это увлечение не души его…
Он, напротив, чувствовал, что Свияжский прав, что всё это дело ничтожно, и видел
удивительную мягкость и нежность,
с которою Свияжский избегал высказыванья своей правоты.
— А! — сказала она, как бы удивленная. — Я очень рада, что вы дома. Вы никуда не показываетесь, и я не видала вас со времени болезни Анны. Я всё слышала — ваши заботы. Да, вы
удивительный муж! — сказала она
с значительным и ласковым видом, как бы жалуя его орденом великодушия за его поступок
с женой.
Вчера приехал сюда фокусник Апфельбаум. На дверях ресторации явилась длинная афишка, извещающая почтеннейшую публику о том, что вышеименованный
удивительный фокусник, акробат, химик и оптик будет иметь честь дать великолепное представление сегодняшнего числа в восемь часов вечера, в зале Благородного собрания (иначе — в ресторации); билеты по два рубля
с полтиной.
Несмотря на увещания папа и Володи, который
с удивительным молодечеством говорил, что это ничего и что он очень любит, когда лошадь несет, бедняжка maman продолжала твердить, что она все гулянье будет мучиться.
Как спрашивали, так и отвечал, — прибавил он
с удивительным выражением простодушия.
— А что ж, оно в строгом смысле, пожалуй, что и среда, —
с удивительною важностью заметил Порфирий, — преступление над девочкой очень и очень даже можно «средой» объяснить.
На другой день в назначенное время я стоял уже за скирдами, ожидая моего противника. Вскоре и он явился. «Нас могут застать, — сказал он мне, — надобно поспешить». Мы сняли мундиры, остались в одних камзолах и обнажили шпаги. В эту минуту из-за скирда вдруг появился Иван Игнатьич и человек пять инвалидов. Он потребовал нас к коменданту. Мы повиновались
с досадою; солдаты нас окружили, и мы отправились в крепость вслед за Иваном Игнатьичем, который вел нас в торжестве, шагая
с удивительной важностию.
Несколько минут продолжалось обоюдное наше молчание. Пугачев смотрел на меня пристально, изредка прищуривая левый глаз
с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и
с такою непритворной веселостию, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему.
— Мы когда-нибудь поподробнее побеседуем об этом предмете
с вами, любезный Евгений Васильич; и ваше мнение узнаем, и свое выскажем.
С своей стороны, я очень рад, что вы занимаетесь естественными науками. Я слышал, что Либих [Либих Юстус (1803–1873) — немецкий химик, автор ряда работ по теории и практики сельского хозяйства.] сделал
удивительные открытия насчет удобрений полей. Вы можете мне помочь в моих агрономических работах: вы можете дать мне какой-нибудь полезный совет.
— Пестрая мы нация, Клим Иванович, чудаковатая нация, — продолжал Дронов, помолчав, потише, задумчивее, сняв шапку
с колена, положил ее на стол и, задев лампу, едва не опрокинул ее. —
Удивительные люди водятся у нас, и много их, и всем некуда себя сунуть. В революцию? Вот прошумела она, усмехнулась, да — и нет ее. Ты скажешь — будет! Не спорю. По всем видимостям — будет. Но мужичок очень напугал. Организаторов революции частью истребили, частью — припрятали в каторгу, а многие — сами спрятались.
И вот приезжает к ней сын, некрасивый такой, худущий,
с остреньким носиком, но —
удивительный!
С ловкостью,
удивительной в ее тяжелом теле, готовя посуду к чаю, поблескивая маленькими глазками, круглыми, как бусы, и мутными, точно лампадное масло, она горевала...
Но они не поддавались счету, мелькая в глазах
с удивительной быстротой, они подбегали к самому краю крыши и, рискуя сорваться
с нее, метали вниз поленья, кирпичи, доски и листы железа, особенно пугавшие казацких лошадей.
— Отрава материализмом расширяется
с удивительной быстротой…
— А Любаша еще не пришла, — рассказывала она. — Там ведь после того, как вы себя почувствовали плохо, ад кромешный был. Этот баритон — о, какой
удивительный голос! — он оказался веселым человеком, и втроем
с Гогиным,
с Алиной они бог знает что делали! Еще? — спросила она, когда Клим, выпив, протянул ей чашку, — но чашка соскользнула
с блюдца и, упав на пол, раскололась на мелкие куски.
Она стояла, прислонясь спиною к тонкому стволу березы, и толкала его плечом,
с полуголых ветвей медленно падали желтые листья, Лидия втаптывала их в землю, смахивая пальцами непривычные слезы со щек, и было что-то брезгливое в быстрых движениях ее загоревшей руки. Лицо ее тоже загорело до цвета бронзы, тоненькую, стройную фигурку красиво облегало синее платье, обшитое красной тесьмой, в ней было что-то необычное,
удивительное, как в девочках цирка.
Наступили
удивительные дни. Все стало необыкновенно приятно, и необыкновенно приятен был сам себе лирически взволнованный человек Клим Самгин. Его одолевало желание говорить
с людями как-то по-новому мягко, ласково. Даже
с Татьяной Гогиной, антипатичной ему, он не мог уже держаться недружелюбно. Вот она сидит у постели Варвары, положив ногу на ногу, покачивая ногой, и задорным голосом говорит о Суслове...
— Знаешь, меня познакомили
с одним художником; не решаю, талантлив ли он, но —
удивительный!
Задевши его барина, задели за живое и Захара. Расшевелили и честолюбие и самолюбие: преданность проснулась и высказалась со всей силой. Он готов был облить ядом желчи не только противника своего, но и его барина, и родню барина, который даже не знал, есть ли она, и знакомых. Тут он
с удивительною точностью повторил все клеветы и злословия о господах, почерпнутые им из прежних бесед
с кучером.
Другой, Мишель, только лишь познакомился
с Андрюшей, как поставил его в позицию и начал выделывать
удивительные штуки кулаками, попадая ими Андрюше то в нос, то в брюхо, потом сказал, что это английская драка.
Но рядом
с очевидными переделками или просто
с враньем всегда мелькало какое-то
удивительное целое, полное народного чувства и всегда умилительное…
Поражала меня тоже его
удивительная благовоспитанность, вежливость, непринужденность манер — одним словом, весь этот лоск ихнего тона, который они принимают чуть не
с колыбели.
К тому же у него были какие-то
удивительные и неотразимые приемы,
с которыми я не знал что делать.
В первый раз молодой Версилов приезжал
с сестрой,
с Анной Андреевной, когда я был болен; про это я слишком хорошо помнил, равно и то, что Анна Андреевна уже закинула мне вчера
удивительное словечко, что, может быть, старый князь остановится на моей квартире… но все это было так сбито и так уродливо, что я почти ничего не мог на этот счет придумать.
Он не то чтобы был начетчик или грамотей (хотя знал церковную службу всю и особенно житие некоторых святых, но более понаслышке), не то чтобы был вроде, так сказать, дворового резонера, он просто был характера упрямого, подчас даже рискованного; говорил
с амбицией, судил бесповоротно и, в заключение, «жил почтительно», — по собственному
удивительному его выражению, — вот он каков был тогда.
Вы удивительно успели постареть и подурнеть в эти девять лет, уж простите эту откровенность; впрочем, вам и тогда было уже лет тридцать семь, но я на вас даже загляделся: какие у вас были
удивительные волосы, почти совсем черные,
с глянцевитым блеском, без малейшей сединки; усы и бакены ювелирской отделки — иначе не умею выразиться; лицо матово-бледное, не такое болезненно бледное, как теперь, а вот как теперь у дочери вашей, Анны Андреевны, которую я имел честь давеча видеть; горящие и темные глаза и сверкающие зубы, особенно когда вы смеялись.
Не могу выразить того,
с каким сильным чувством он выговорил это. Чрезвычайная грусть, искренняя, полнейшая, выразилась в чертах его.
Удивительнее всего было то, что он смотрел как виноватый: я был судья, а он — преступник. Все это доконало меня.
Были и контрасты: рядом
с удивительным простодушием, иногда совершенно не примечавшим иронии (часто к досаде моей), уживалась в нем и какая-то хитрая тонкость, всего чаще в полемических сшибках.
Я ощущал необъятное наслаждение в этой исповеди ему, потому что видел в нем такую задушевную мягкость, такую глубокую психологическую тонкость, такую
удивительную способность угадывать
с четверть слова.
А между тем какие негодяи, сравнительно со мной, умели там держать себя
с удивительной осанкой — и вот это-то и бесило меня пуще всего, так что я все больше и больше терял хладнокровие.
Что
удивительного теряться в кокосовых неизмеримых лесах, путаться ногами в ползучих лианах, между высоких, как башни, деревьев, встречаться
с этими цветными странными нашими братьями?
Обратились к другому, бойкому и рябому корейцу, который
с удивительным проворством писал по-китайски.
Нет, тонкими ароматами этой
удивительной почвы, питающей северные деревья и цветы рядом
с тропическими, на каждом клочке земли в несколько сажен, и не отравляющей воздуха никаким ядовитым дыханием жаркого пояса.
От этого могу сказать только — и то для того, чтоб избежать предполагаемого упрека, — что они прекрасны, стройны,
с удивительным цветом лица, несмотря на то что едят много мяса, пряностей и пьют крепкие вина.
Все это делалось
с удивительной быстротой.
Тут
с удивительною ловкостью пробираются носильщики
с самыми громоздкими ношами,
с ящиками чая,
с тюками шелка,
с охапкой хлопчатой бумаги, чуть не со стог сена.
Войдя в его великолепную квартиру собственного дома
с огромными растениями и
удивительными занавесками в окнах и вообще той дорогой обстановкой, свидетельствующей о дурашных, т. е. без труда полученных деньгах, которая бывает только у людей неожиданно разбогатевших, Нехлюдов застал в приемной дожидающихся очереди просителей, как у врачей, уныло сидящих около столов
с долженствующими утешать их иллюстрированными журналами.
Революционерка учила его и поражалась той
удивительной способностью,
с которой он ненасытно поглощал всякие знания. В два года он изучил алгебру, геометрию, историю, которую он особенно любил, и перечитал всю художественную и критическую литературу и, главное, социалистическую.
Удивительное дело:
с тех пор как Нехлюдов понял, что дурен и противен он сам себе,
с тех пор другие перестали быть противными ему; напротив, он чувствовал и к Аграфене Петровне и к Корнею ласковое и уважительное чувство. Ему хотелось покаяться и перед Корнеем, но вид Корнея был так внушительно-почтителен, что он не решился этого сделать.
Но вот теперь эта
удивительная случайность напомнила ему всё и требовала от него признания своей бессердечности, жестокости, подлости, давших ему возможность спокойно жить эти десять лет
с таким грехом на совести. Но он еще далек был от такого признания и теперь думал только о том, как бы сейчас не узналось всё, и она или ее защитник не рассказали всего и не осрамили бы его перед всеми.
Фанарин встал и, выпятив свою белую широкую грудь, по пунктам,
с удивительной внушительностью и точностью выражения, доказал отступление суда в шести пунктах от точного смысла закона и, кроме того, позволил себе, хотя вкратце, коснуться и самого дела по существу и вопиющей несправедливости его решения.
— Да-с,
удивительные порядки, — как бы продолжал прерванный разговор словоохотливый молодой человек, спускаясь
с Нехлюдовым вместе
с лестницы. — Спасибо еще капитан — добрый человек, не держится правил. Всё поговорят — отведут душу.
Четвертое дело это состояло в разрешении вопроса о том, что такое, зачем и откуда взялось это
удивительное учреждение, называемое уголовным судом, результатом которого был тот острог,
с жителями которого он отчасти ознакомился, и все те места заключения, от Петропавловской крепости до Сахалина, где томились сотни, тысячи жертв этого
удивительного для него уголовного закона.
Самым
удивительным в этом суровом лице
с сросшимися седыми бровями и всегда сжатыми плотно губами была улыбка.
— А вот сейчас… В нашем доме является миллионер Привалов; я по необходимости знакомлюсь
с ним и по мере этого знакомства открываю в нем самые
удивительные таланты, качества и добродетели. Одним словом, я кончаю тем, что начинаю думать: «А ведь не дурно быть madame Приваловой!» Ведь тысячи девушек сделали бы на моем месте именно так…