Неточные совпадения
В то время как Степан Аркадьич приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим, хотя и
непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил время и на скачках и на дачах, Долли
с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Вся жизнь ее, все желания, надежды были сосредоточены на одном этом
непонятном еще для нее человеке,
с которым связывало ее какое-то еще более
непонятное, чем сам человек, то сближающее, то отталкивающее чувство, а вместе
с тем она продолжала жить в условиях прежней жизни.
— Да я не хочу знать! — почти вскрикнула она. — Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то было бы то же. Для нас, для меня и для вас, важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и не видимся? Почему я не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски,
с особенным,
непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты не изменился. Отчего ты не смотришь на меня?
Пребывание в Петербурге казалось Вронскому еще тем тяжелее, что всё это время он видел в Анне какое-то новое,
непонятное для него настроение. То она была как будто влюблена в него, то она становилась холодна, раздражительна и непроницаема. Она чем-то мучалась и что-то скрывала от него и как будто не замечала тех оскорблений, которые отравляли его жизнь и для нее,
с ее тонкостью понимания, должны были быть еще мучительнее.
Кити, как всегда, больно было на два дня расставаться
с мужем; но, увидав его оживленную фигуру, казавшуюся особенно большою и сильною в охотничьих сапогах и белой блузе, и какое-то
непонятное ей сияние охотничьего возбуждения, она из-за его радости забыла свое огорчение и весело простилась
с ним.
— В первый раз, как я увидел твоего коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под копыт его, в моей душе сделалось что-то
непонятное, и
с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я
с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой
с своей стройной поступью,
с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить.
Бросила прочь она от себя платок, отдернула налезавшие на очи длинные волосы косы своей и вся разлилася в жалостных речах, выговаривая их тихим-тихим голосом, подобно когда ветер, поднявшись прекрасным вечером, пробежит вдруг по густой чаще приводного тростника: зашелестят, зазвучат и понесутся вдруг унывно-тонкие звуки, и ловит их
с непонятной грустью остановившийся путник, не чуя ни погасающего вечера, ни несущихся веселых песен народа, бредущего от полевых работ и жнив, ни отдаленного тарахтенья где-то проезжающей телеги.
Ассоль смутилась; ее напряжение при этих словах Эгля переступило границу испуга. Пустынный морской берег, тишина, томительное приключение
с яхтой,
непонятная речь старика
с сверкающими глазами, величественность его бороды и волос стали казаться девочке смешением сверхъестественного
с действительностью. Сострой теперь Эгль гримасу или закричи что-нибудь — девочка помчалась бы прочь, заплакав и изнемогая от страха. Но Эгль, заметив, как широко раскрылись ее глаза, сделал крутой вольт.
Не тот ли вы, к кому меня еще
с пелён,
Для замыслов каких-то
непонятных,
Дитёй возили на поклон?
— Да, — повторила Одинцова
с каким-то, ей еще
непонятным, испугом.
На сцене разыгрывалось нечто
непонятное: маленький, ловкий артист изображал боксера
с карикатурно огромными бицепсами, его личико подростка оклеено седой, коротко подстриженной бородкой, он кувыркался на коврике и быстро, непрерывно убеждал в чем-то краснорожего великана во фраке.
Его раздражали
непонятные отношения Лидии и Макарова, тут было что-то подозрительное: Макаров, избалованный вниманием гимназисток, присматривался к Лидии не свойственно ему серьезно, хотя говорил
с нею так же насмешливо, как
с поклонницами его, Лидия же явно и, порою, в форме очень резкой, подчеркивала, что Макаров неприятен ей. А вместе
с этим Клим Самгин замечал, что случайные встречи их все учащаются, думалось даже: они и флигель писателя посещают только затем, чтоб увидеть друг друга.
Над крыльцом дугою изгибалась большая, затейливая вывеска, — на белом поле красной и синей краской были изображены: мужик в странной позе — он стоял на одной ноге, вытянув другую вместе
с рукой над хомутом, за хомутом — два цепа; за ними — большой молоток; дальше — что-то
непонятное и — девица
с парнем; пожимая друг другу руки, они целовались.
«Может быть, я
с тобою говорю, как собака
с тенью,
непонятной ей».
Смотрела она так, как смотрят, вслушиваясь в необыкновенное,
непонятное, глаза у нее были огромные и странно посветлели, обесцветились, губы казались измятыми. Снимая
с нее шубку, шляпу, Самгин спрашивал
с тревогой и досадой...
Люди этого типа размножаются
с непонятной быстротой и обидно, грубо командуют теми, кто, по какому-то недоразумению, помогает им.
В торопливости ее слов было что-то подозрительное, как будто скрывалась боязнь не согласиться или невозможность согласиться.
С непонятной улыбкой в широко открытых глазах она говорила...
Она немного и нерешительно поспорила
с ним, Самгин
с удовольствием подразнил ее, но, против желания его, количество знакомых непрерывно и механически росло. Размножались люди, странствующие неустанно по чужим квартирам, томимые любопытством, жаждой новостей и какой-то
непонятной тревогой.
Заметив, что Дронов называет голодного червя — чевряком, чреваком, чревоедом, Клим не поверил ему. Но, слушая таинственный шепот, он
с удивлением видел пред собою другого мальчика, плоское лицо нянькина внука становилось красивее, глаза его не бегали, в зрачках разгорался голубоватый огонек радости,
непонятной Климу. За ужином Клим передал рассказ Дронова отцу, — отец тоже непонятно обрадовался.
— Откуда это ты взял? Откуда? Ведь не сам выдумал, нет? — оживленно, настойчиво,
с непонятной радостью допрашивал Лютов, и снова размеренно, солидно говорил хромой...
Клим обрадовался, что она говорит, но был удивлен ее тоном. Помолчав, он продолжал уже
с намерением раздражить ее, оторвать от
непонятных ему дум.
Вытирая шарфом лицо свое, мать заговорила уже не сердито, а тем уверенным голосом, каким она объясняла
непонятную путаницу в нотах, давая Климу уроки музыки. Она сказала, что учитель снял
с юбки ее гусеницу и только, а ног не обнимал, это было бы неприлично.
Клим все-таки пошел в свою комнату, брат, пристукивая костылем, сопровождал его и все говорил,
с радостью,
непонятной Климу и смущавшей его.
— Да, да, — откликнулась она
с непонятной торопливостью.
Самгин
с непонятной ему обидой и печально подумал, что бесспорный ум ее — весь в словах и покорно подчинен азартному ее стремлению к наживе. Турчанинов, катая ладонями по коленям тросточку, говорил дамам...
Ее слезы казались неуместными: о чем же плакать? Ведь он ее не обидел, не отказался любить.
Непонятное Климу чувство, вызывавшее эти слезы, пугало его. Он целовал Нехаеву в губы, чтоб она молчала, и невольно сравнивал
с Маргаритой, — та была красивей и утомляла только физически. А эта шепчет...
Лидия заставила ждать ее долго, почти до рассвета. Вначале ночь была светлая, но душная, в раскрытые окна из сада вливались потоки влажных запахов земли, трав, цветов. Потом луна исчезла, но воздух стал еще более влажен, окрасился в темно-синюю муть. Клим Самгин, полуодетый, сидел у окна, прислушиваясь к тишине, вздрагивая от
непонятных звуков ночи. Несколько раз он
с надеждой говорил себе...
И, взглянув в его глаза
с непонятной улыбкой, сказала довольно мягко...
Климу очень хотелось стереть позолоту
с Макарова, она ослепляла его, хотя он и замечал, что товарищ часто поддается
непонятной тревоге, подавлявшей его.
Клим видел, что все чаще и
с непонятной быстротою между ним и Лидией возникают неприятные беседы, но устранить это он не умел.
И
с самим человеком творилось столько
непонятного: живет-живет человек долго и хорошо — ничего, да вдруг заговорит такое непутное, или учнет кричать не своим голосом, или бродить сонный по ночам; другого, ни
с того ни
с сего, начнет коробить и бить оземь. А перед тем как сделаться этому, только что курица прокричала петухом да ворон прокаркал над крышей.
В снах тоже появилась своя жизнь: они населились какими-то видениями, образами,
с которыми она иногда говорила вслух… они что-то ей рассказывают, но так неясно, что она не поймет, силится говорить
с ними, спросить, и тоже говорит что-то
непонятное. Только Катя скажет ей поутру, что она бредила.
Глядел он на браки, на мужей, и в их отношениях к женам всегда видел сфинкса
с его загадкой, все будто что-то
непонятное, недосказанное; а между тем эти мужья не задумываются над мудреными вопросами, идут по брачной дороге таким ровным, сознательным шагом, как будто нечего им решать и искать.
В городе вообще ожидали двух событий: свадьбы Марфеньки
с Викентьевым, что и сбылось, — и в перспективе свадьбы Веры
с Тушиным. А тут вдруг, против ожидания, произошло что-то
непонятное. Вера явилась на минуту в день рождения сестры, не сказала ни
с кем почти слова и скрылась
с Тушиным в сад, откуда ушла к себе, а он уехал, не повидавшись
с хозяйкой дома.
Все время, пока Борис занят был
с Марфенькой, бабушка задумчиво глядела на него, опять припоминала в нем черты матери, но заметила и перемены: убегающую молодость, признаки зрелости, ранние морщины и странный,
непонятный ей взгляд, «мудреное» выражение. Прежде, бывало, она так и читала у него на лице, а теперь там было написано много такого, чего она разобрать не могла.
Затем… затем я, конечно, не мог, при маме, коснуться до главного пункта, то есть до встречи
с нею и всего прочего, а главное, до ее вчерашнего письма к нему, и о нравственном «воскресении» его после письма; а это-то и было главным, так что все его вчерашние чувства, которыми я думал так обрадовать маму, естественно, остались
непонятными, хотя, конечно, не по моей вине, потому что я все, что можно было рассказать, рассказал прекрасно.
Спорить и пререкаться
с ним, как вчера, я не захотел и встал выходить, на всякий случай бросив ему, что я «постараюсь». Но вдруг он меня удивил невыразимо: я уже направлялся к двери, как он, внезапно, ласково обхватив мою талию рукой, начал говорить мне… самые
непонятные вещи.
Женщин этих сближало еще и то отвращение, которое обе они испытывали к половой любви. Одна ненавидела эту любовь потому, что изведала весь ужас ее; другая потому, что, не испытав ее, смотрела на нее как на что-то
непонятное и вместе
с тем отвратительное и оскорбительное для человеческого достоинства.
Надежда Васильевна заговорила о Шелехове, которого недолюбливала. Она считала этого Шелехова главным источником многих печальных недоразумений, но отец
с непонятным упорством держится за него. Настоящим разорением он, собственно, обязан ему, но все-таки не в силах расстаться
с ним.
— Ты чего кричишь, глотку рвешь? — обратился он к Врублевскому
с какою-то
непонятною даже невежливостью.
С другой стороны —
непонятное, упорное и почти ожесточенное умолчание ваше насчет происхождения денег, вдруг появившихся в ваших руках, тогда как еще за три часа до этой суммы вы, по собственному показанию, заложили пистолеты ваши, чтобы получить только десять рублей!
Презрением этим, если оно и было, он обидеться не мог, но все-таки
с каким-то
непонятным себе самому и тревожным смущением ждал, когда брат захочет подойти к нему ближе.
Не то чтоб он позволял себе быть невежливым, напротив, говорил он всегда чрезвычайно почтительно, но так поставилось, однако ж, дело, что Смердяков видимо стал считать себя бог знает почему в чем-то наконец
с Иваном Федоровичем как бы солидарным, говорил всегда в таком тоне, будто между ними вдвоем было уже что-то условленное и как бы секретное, что-то когда-то произнесенное
с обеих сторон, лишь им обоим только известное, а другим около них копошившимся смертным так даже и
непонятное.
Мне казалось странным и совершенно
непонятным, почему тигр не ест собаку, а тащит ее
с собой. Как бы в ответ на мои мысли, Дерсу сказал, что это не тигр, а тигрица и что у нее есть тигрята; к ним-то она и несет собаку. К своему логовищу она нас не поведет, а будет водить по сопкам до тех пор, пока мы от нее не отстанем.
С этими доводами нельзя было не согласиться.
Но до этого он не договаривался
с Марьею Алексевною, и даже не по осторожности, хотя был осторожен, а просто по тому же внушению здравого смысла и приличия, по которому не говорил
с нею на латинском языке и не утруждал ее слуха очень интересными для него самого рассуждениями о новейших успехах медицины: он имел настолько рассудка и деликатности, чтобы не мучить человека декламациями,
непонятными для этого человека.
Сначала соседи смеялись между собою над высокомерием Троекурова и каждый день ожидали, чтоб незваные гости посетили Покровское, где было им чем поживиться, но, наконец, принуждены были
с ним согласиться и сознаться, что и разбойники оказывали ему
непонятное уважение…
Каждый год отец мой приказывал мне говеть. Я побаивался исповеди, и вообще церковная mise en scene [постановка (фр.).] поражала меня и пугала;
с истинным страхом подходил я к причастию; но религиозным чувством я этого не назову, это был тот страх, который наводит все
непонятное, таинственное, особенно когда ему придают серьезную торжественность; так действует ворожба, заговаривание. Разговевшись после заутрени на святой неделе и объевшись красных яиц, пасхи и кулича, я целый год больше не думал о религии.
Болезненное лицо ее,
непонятная болтовня вместе
с утренним освещением наводили на меня какую-то нервную робость.
Для какого-то
непонятного контроля и порядка он приказывал всем сосланным на житье в Пермь являться к себе в десять часов утра по субботам. Он выходил
с трубкой и
с листом, поверял, все ли налицо, а если кого не было, посылал квартального узнавать о причине, ничего почти ни
с кем не говорил и отпускал. Таким образом, я в его зале перезнакомился со всеми поляками,
с которыми он предупреждал, чтоб я не был знаком.
Припоминается беспрерывный детский плач, раздававшийся за классным столом; припоминается целая свита гувернанток, следовавших одна за другой и
с непонятною для нынешнего времени жестокостью сыпавших колотушками направо и налево.