Неточные совпадения
Добчинский. При мне-с не имеется, потому что деньги мои, если изволите знать, положены в приказ общественного призрения.
Хлестаков. Я не шутя вам говорю… Я могу от любви свихнуть
с ума.
Хлестаков. Дайте, дайте мне взаймы! Я сейчас же расплачусь
с трактирщиком. Мне бы только рублей двести или хоть даже и меньше.
Лука Лукич. Господи боже! еще и
с секретным предписаньем!
Бобчинский. Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э! — сказали мы
с Петром Ивановичем. — А
с какой стати сидеть ему здесь, когда дорога ему лежит в Саратовскую губернию?» Да-с. А вот он-то и есть этот чиновник.
Ну-тка,
с редута — то
с первого номеру,
Ну-тка,
с Георгием — по́ миру, по́ миру!
За каждым стулом девочка,
А то и баба
с веткою —
Обмахивает мух.
А под столом мохнатые
Собачки белошерстые.
Барчонки дразнят их…
Сам Государев посланный
К народу речь держал,
То руганью попробует
И плечи
с эполетами
Подымет высоко,
То ласкою попробует
И грудь
с крестами царскими
Во все четыре стороны
Повертывать начнет.
«Эй! женка! состояла ты
С крестьянином Савелием
В сожительстве?
Такого-то горчайшего
Поднес нам травнику,
Сам выпил
с нами, чокнулся
С Корёгой покоренною:
«Ну, благо вы сдались!
Пришла минута страшная —
И у самой хозяюшки
Веретено пузатое
Скатилося
с колен.
А шестеро товарищей,
Как будто сговорилися,
Накинулись
с упреками,
С отборной крупной руганью
На бедного Луку:
— Что, взял? башка упрямая!
В одной прислуга, музыка,
В другой — кормилка дюжая
С ребенком, няня старая
И приживалка тихая,
А в третьей — господа...
Кутейкин. Из ученых, ваше высокородие! Семинарии здешния епархии. Ходил до риторики, да, Богу изволившу, назад воротился. Подавал в консисторию челобитье, в котором прописал: «Такой-то де семинарист, из церковничьих детей, убоялся бездны премудрости, просит от нея об увольнении». На что и милостивая резолюция вскоре воспоследовала,
с отметкою: «Такого-то де семинариста от всякого учения уволить: писано бо есть, не мечите бисера пред свиниями, да не попрут его ногами».
Камердинер. Из Москвы,
с нарочным. (Отходит.)
Ни
с чем нельзя сравнить презрения, которое ощутил я к нему в ту же минуту.
Г-жа Простакова (вне себя). Уморил! Уморил! Бог
с тобой!
Г-жа Простакова. Я, братец,
с тобою лаяться не стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни
с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме, Бог тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.
Вральман. Эй, нет, мой патюшка! Шиучи
с стешним хоспотам, касалось мне, што я фсе
с лошатками.
Главное препятствие для его бессрочности представлял, конечно, недостаток продовольствия, как прямое следствие господствовавшего в то время аскетизма; но,
с другой стороны, история Глупова примерами совершенно положительными удостоверяет нас, что продовольствие совсем не столь необходимо для счастия народов, как это кажется
с первого взгляда.
Противообщественные элементы всплывали наверх
с ужасающею быстротой. Поговаривали о самозванцах, о каком-то Степке, который, предводительствуя вольницей, не далее как вчера, в виду всех, свел двух купеческих жен.
Ходя по улицам
с опущенными глазами, благоговейно приближаясь к папертям, они как бы говорили смердам:"Смотрите! и мы не гнушаемся общения
с вами!", но, в сущности, мысль их блуждала далече.
— И хоть бы он делом сказывал, по скольку
с души ему надобно! — беседовали между собой смущенные обыватели, — а то цыркает, да и на́-поди!
— Что ж это такое? фыркнул — и затылок показал! нешто мы затылков не видали! а ты по душе
с нами поговори! ты лаской-то, лаской-то пронимай! ты пригрозить-то пригрози, да потом и помилуй!
Однажды во время какого-то соединенного заседания, имевшего предметом устройство во время масленицы усиленного гастрономического торжества, предводитель, доведенный до исступления острым запахом, распространяемым градоначальником, вне себя вскочил
с своего места и крикнул:"Уксусу и горчицы!"И затем, припав к градоначальнической голове, стал ее нюхать.
Разделенные на отряды (в каждом уже
с вечера был назначен особый урядник и особый шпион), они разом на всех пунктах начали работу разрушения.
Константинополь, бывшая Византия, а ныне губернский город Екатериноград, стоит при излиянии Черного моря в древнюю Пропонтиду и под сень Российской Державы приобретен в 17… году,
с распространением на оный единства касс (единство сие в том состоит, что византийские деньги в столичном городе Санкт-Петербурге употребление себе находить должны).
Но как ни горька была эта чаша, Беневоленский испил ее
с бодрым духом.
В одной из приволжских губерний градоначальник был роста трех аршин
с вершком, и что же? — прибыл в тот город малого роста ревизор, вознегодовал, повел подкопы и достиг того, что сего, впрочем, достойного человека предали суду.
Есть указания, которые заставляют думать, что аскетизм Грустилова был совсем не так суров, как это можно предполагать
с первого взгляда.
Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи
с каким бы то ни было порядком явлений…
Груди захлестывало кровью, дыхание занимало, лица судорожно искривляло гневом при воспоминании о бесславном идиоте, который,
с топором в руке, пришел неведомо отколь и
с неисповедимою наглостью изрек смертный приговор прошедшему, настоящему и будущему…
Затем приказал князь обнести послов водкою, да одарить по пирогу, да по платку алому, и, обложив данями многими, отпустил от себя
с честию.
Вступая в их область, чувствуешь, что находишься в общении
с легальностью, но в чем состоит это общение — не понимаешь.
Но бумага не приходила, а бригадир плел да плел свою сеть и доплел до того, что помаленьку опутал ею весь город. Нет ничего опаснее, как корни и нити, когда примутся за них вплотную.
С помощью двух инвалидов бригадир перепутал и перетаскал на съезжую почти весь город, так что не было дома, который не считал бы одного или двух злоумышленников.
— Река-с… навоз-с… — лепетали они как попало.
Если глуповцы
с твердостию переносили бедствия самые ужасные, если они и после того продолжали жить, то они обязаны были этим только тому, что вообще всякое бедствие представлялось им чем-то совершенно от них не зависящим, а потому и неотвратимым.
Кроме того, при разводе, даже при попытке развода, очевидно было, что жена разрывала сношения
с мужем и соединялась
с своим любовником.
Впрочем, придумаю лучше», сказал он себе
с улыбкой.
— Ах,
с Бузулуковым была история — прелесть! — закричал Петрицкий. — Ведь его страсть — балы, и он ни одного придворного бала не пропускает. Отправился он на большой бал в новой каске. Ты видел новые каски? Очень хороши, легче. Только стоит он… Нет, ты слушай.
Алексей Александрович
с партией людей, видевших опасность такого революционного отношения к бумагам, продолжал поддерживать данные, выработанные ревизионною комиссией.
— Чем я неприлично вела себя? — громко сказала она, быстро поворачивая к нему голову и глядя ему прямо в глаза, но совсем уже не
с прежним скрывающим что-то весельем, а
с решительным видом, под которым она
с трудом скрывала испытываемый страх.
Львов в домашнем сюртуке
с поясом, в замшевых ботинках сидел на кресле и в pince-nez
с синими стеклами читал книгу, стоявшую на пюпитре, осторожно на отлете держа красивою рукой до половины испеплившуюся сигару.
Уже пред выходом из-за стола, когда все закурили, камердинер Вронского подошел к нему
с письмом на подносе.
Ему бы смешно показалось, если б ему сказали, что он не получит места
с тем жалованьем, которое ему нужно, тем более, что он и не требовал чего-нибудь чрезвычайного; он хотел только того, что получали его сверстники, а исполнять такого рода должность мог он не хуже всякого другого.
— Вполне ли они известны? —
с тонкою улыбкой вмешался Сергей Иванович. — Теперь признано, что настоящее образование может быть только чисто классическое; но мы видим ожесточенные споры той и другой стороны, и нельзя отрицать, чтоб и противный лагерь не имел сильных доводов в свою пользу.
С изуродованным страстью лицом, бледный и
с трясущеюся нижнею челюстью, Вронский ударил ее каблуком в живот и опять стал тянуть за поводья.
Несмотря на то, что снаружи еще доделывали карнизы и в нижнем этаже красили, в верхнем уже почти всё было отделано. Пройдя по широкой чугунной лестнице на площадку, они вошли в первую большую комнату. Стены были оштукатурены под мрамор, огромные цельные окна были уже вставлены, только паркетный пол был еще не кончен, и столяры, строгавшие поднятый квадрат, оставили работу, чтобы, сняв тесемки, придерживавшие их волоса, поздороваться
с господами.
Сам Каренин был по петербургской привычке на обеде
с дамами во фраке и белом галстуке, и Степан Аркадьич по его лицу понял, что он приехал, только чтоб исполнить данное слово, и, присутствуя в этом обществе, совершал тяжелый долг.
Анна Павловна
с притворной любезностью встречала Кити и не переставая наблюдала ее и мужа.