Неточные совпадения
Вронский, писав с нее, любовался ее красотой и средневековостью, и Анна не смела себе
признаться, что она боится ревновать эту кормилицу, и поэтому особенно ласкала и баловала и ее и ее маленького
сына.
Красавина. Ну его! И без него жарко. Что такое чай? Вода! А вода, ведь она вред делает, мельницы ломает. Уж ты меня лучше ужо как следует попотчуй, я к тебе вечерком зайду. А теперь вот что я тебе скажу. Такая у меня на примете есть краля, что,
признаться сказать, согрешила — подумала про твоего
сына, что, мол, не жирно ли ему это будет?
— Да притом, — продолжал он, — и мужики-то плохие, опальные. Особенно там две семьи; еще батюшка покойный, дай Бог ему царство небесное, их не жаловал, больно не жаловал. А у меня, скажу вам, такая примета: коли отец вор, то и
сын вор; уж там как хотите… О, кровь, кровь — великое дело! Я,
признаться вам откровенно, из тех-то двух семей и без очереди в солдаты отдавал и так рассовывал — кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи, проклятые.
Н. И. Тургенева я не видал, хоть в одно время были в Петербурге и в Москве. Он ни у кого из наших не был, а я,
признаюсь, при всем прежнем моем уважении к нему, не счел нужным его отыскивать после его книги.Матвей случайно встретился с ним в тверском дебаркадере. Обнялись. Тургенев его расспрашивал обо всех, познакомил его с
сыном и дочерью и по колокольчику расстались. Он опять уехал в Париж и вряд ли возвратится в Россию. Я не очень понимаю, зачем он теперь приезжал…
— Сам был все время! О создатель! Он сам там был все время! И еще
признается! Колпак вы, батюшка, колпак. Вот как
сына упекут, а вас пошлют с женою гусей стеречь в Рязанскую губернию, так вы и узнаете, как «я сам там был».
Мать Мити, узнав про это, выпытала вою правду у
сына и побежала в магазин фотографических принадлежностей. Она заплатила 12 рублей 50 копеек хозяйке и уговорила ее скрыть имя гимназиста.
Сыну же велела всё отрицать и ни в каком случае не
признаваться отцу.
Однако
сын не
сын управительский, а надели рабу божьему на ноги колодки, посадили в темную, да на другой день к допросу: «Куда деньги девал, что прежде воровал?» Как ни бились, — одних волос отец две головы вытаскал, — однако не
признался: стоит как деревянный, слова не молвит. Только когда помянули Парашку — побледнел и затрясся весь, да и говорит отцу...
Он с любовью следил за успехами
сына, хотя,
признаться, многого уже не понимал в его поступках.
— Нет, я и теперь не знаю этого. Я думала… Но мне стыдно
признаться… Я боюсь, ты будешь смеяться надо мной… Рассказывают, что здесь, на горе Ватн-эль-Хав, иногда бродят языческие боги… Многие из них, говорят, прекрасны… И я думала: не Гор ли ты,
сын Озириса, или иной бог?
— Если б я был отец и была б у меня своя дочь, я бы, кажется, дочь больше, чем
сыновей, любил, право, — начал я сбоку, точно не об том, чтоб развлечь ее.
Признаюсь, я краснел.
Сын (вслушавшись, приподнимает шишку колпака). Madame! я благодарю вас за вашу учтивость.
Признаюсь, что я хотел бы иметь и сам такую жену, с которою бы я говорить не мог иным языком, кроме французского. Наша жизнь пошла бы гораздо счастливее.
Сын. Madame! Ты меня в этом простить можешь.
Признаюсь, что мне этурдери свойственно; а инако худо подражал бы я французам.
Сын. Madame, ты не была в Париже, а знаешь все французские слова. (Садятся оба.) Avouez [
Признайтесь (франц.).] (с веселым видом), не имела ли ты коннесансу с каким французом?
— Я им чистосердечно во всем
признаюсь, что я их по вашей милости обманывал и что у меня
сына Никиты нет, а есть даже два
сына, и оба немца. Пусть и отец, и дядя это узнают, и они меня пожалеют и отпишут свое наследство, находящееся в России, детям моей сестры, русским и православным, а не моим детям-немцам, Роберту и Бертраму.
«Так я никогда не был обманут, — думал игумен. — Это — искушение дьявола… Но как добр, как восторжен он был сначала и все семь лет! Я его любил, как
сына, более, нежели как
сына… Но как же он читал письмо так спокойно? Надобно быть очень порочну, чтоб скрывать пороки. Его погубила, увлекла эта женщина, а он еще защищал их, порождение ехидны, лишившее рая первого человека… И в самое то время, как он
признавался, в моем сердце кричал голос: „Он невинен!“
— Я не прочь, если назначат. Но только не на три года… Это долго; я,
признаться, соскучился по России… Там у меня старуха-матушка. Я у нее единственный
сын, и она очень тоскует! — тихо и застенчиво прибавил капитан, словно бы конфузясь, что заговорил об интимных делах.
«А ежели разлюбила?.. Прямо спрошу у нее, как только увижусь… не по ответу — а по лицу правду узнаю. На словах она не
признается — такой уж нрав… Из гордости слова не вымолвит, побоится, не сочли б ее легкоумной, не назвали бы ветреницей… Смолчит, все на душе затаит… Сторонние про сватовство знают. Если Митеньке сказано, отчего и другим было не сказать?.. Хоть бы этому Смолокурову?.. Давний приятель Зиновью Алексеичу… Нет ли
сына у него?..»
Но
сын подумал, что отец боится сказать ему, и стал разбирать все вещи отцовские, чтобы понять по ним, как все сделано, и перепортил и погубил все, что получил от отца, а все, что сделал нового, все это было не на пользу; по ему не хотелось
признаться, что он все перепортил, и он жил и мучался, а всем говорил, что отец ему ничего и не давал, а все он сделал себе сам.
—
Признаться откровенно, я считаю ошибкой с твоей стороны упрямое желание скрыть от
сына, что мать его жива. Хуже будет, если он узнает это от посторонних. И наконец, когда-нибудь да придется же тебе рассказать ему все…
«Милая, бедная мама! Какой удар вынесла ты, прочтя письмо. Но ты, дорогая, ты одна, я глубоко уверен в этом, не поверишь, что твой
сын бесчестный человек. Не поверила бы ты, если бы я сам даже
признался в преступлении… Но тем более тяжело твое несчастье. Видеть невинного
сына, заклейменного обществом страшным именем вора, тяжелее во сто крат, чем знать, что заблудшее дитя несет заслуженное наказание».
Барон
признался, что болезнь его душевная… что началась она со времени рождения первого
сына… бросил в душу женщины, страстно его любящей, сомнение, боязнь, утешение, гнев, борьбу долга с привязанностию, преданность богу и, когда перепытал все чувства и утомил их, между нежнейшими ласками предложил ей выбор: лишиться мужа навсегда или
сына только разлукою временною.
Виталина.
Признаюсь, с тех пор, как явился к нам ваш
сын, я заметила в ней большую перемену, и это меня очень, очень огорчает. Не скажу вам ничего более, потому что ничего более не знаю.
— Гм! — крякнул Павел Кириллович. — А я,
признаться сказать, приехал к вашему превосходительству по поручению
сына, вы дали слово.
Леандров. Наконец!.. В нее-то влюблен он по уши и говорит, что не уедет из Москвы, пока не получит руки ее. Только не смел еще прямо открыться ей без моего ведома.
Признаюсь вам, для развязки этого дела прискакал я вчера, как молодой курьер, за 500 верст. И
сын, и я — у ног ваших.
—
Признаюсь, у меня была эта мысль, но я вспомнил о нашем ребенке и моя рука не поднялась на тебя… Твой
сын защитил тебя… Он еще более, чем моя любовь, заставляет меня простить тебя и позабыть о случившемся… Ему одному ты должна быть благодарна за мое снисхождение… Я умоляю тебя остаться…
Неловко
признаться, а грех потаить, — я не без гадливости развернул эти бумаги, которые были не что иное, как документы найма, совершенного интролигатором за своего
сына.
Сын вздохнул,
признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.