Неточные совпадения
Нет, уж извини, но я
считаю аристократом
себя и людей подобных мне, которые в прошедшем могут указать на три-четыре
честные поколения семей, находившихся на высшей степени образования (дарованье и ум — это другое дело), и которые никогда ни перед кем не подличали, никогда ни в ком не нуждались, как жили мой отец, мой дед.
Талантливый молодой человек, взявший на
себя описать настоящее дело, — все тот же господин Ракитин, о котором я уже упоминал, — в нескольких сжатых и характерных фразах определяет характер этой героини: „Раннее разочарование, ранний обман и падение, измена обольстителя-жениха, ее бросившего, затем бедность, проклятие
честной семьи и, наконец, покровительство одного богатого старика, которого она, впрочем, сама
считает и теперь своим благодетелем.
Но каждый порядочный человек вовсе не
счел бы геройством поступить на месте этих изображенных мною людей точно так же, как они, и совершенно готов к этому, если бы так случилось, и много раз поступал не хуже в случаях не менее, или даже и более трудных, и все-таки не
считает себя удивительным человеком, а только думает о
себе, что я, дескать, так
себе, ничего, довольно
честный человек.
Еще он меня виноватою пред
собой сочтет: воспитание ведь дал, как графиню содержал, денег-то, денег-то сколько ушло,
честного мужа мне приискал еще там, а здесь Ганечку; и что же б ты думала: я с ним эти пять лет не жила, а деньги-то с него брала, и думала, что права!
Я думаю про
себя, что Александр Петрович наклонен даже всякого
честного и искреннего литератора за его честность и искренность
считать если не дураком, то по крайней мере простофилей.
— Я так спросил… Так вам, значит, нужно выправить через меня справку о Мироне Геннадьиче? Извольте… Во-первых, это очень
честный человек — первая беда для вас; во-вторых, он очень умный человек — вторая беда, и, в-третьих, он, к вашему счастью, сам
считает себя умным человеком. Из таких умных и
честных людей можно веревки вить, хотя сноровка нужна. Впрочем, Блинов застрахован от вашей бабьей политики… Ха-ха!..
— Хорошо. Так и запишем… Вы
считаете себя много обязанным Нине Леонтьевне, а между тем вы обязаны всем исключительно одной Раисе Павловне, которая просила меня за вас чуть не на коленях. Да… Даю вам
честное слово порядочного человека, что это так. Если бы не Раиса Павловна, вам не видать бы юрисконсульства, как своих ушей. Это, собственно, ее идея…
В третьем акте драма начала развязываться. Графиня делает бедной Эйлалии предложение от своего брата,
честного майора. Отказать никаких нет причин, но она не может его принять, потому что
считает себя мало еще пострадавшею.
Gnadige Frau сомнительно покачала головой: она очень хорошо знала, что если бы Сверстов и нашел там практику, так и то, любя больше лечить или бедных, или в дружественных ему домах, немного бы приобрел; но, с другой стороны, для нее было несомненно, что Егор Егорыч согласится взять в больничные врачи ее мужа не иначе, как с жалованьем, а потому gnadige Frau, деликатная и
честная до щепетильности,
сочла для
себя нравственным долгом посоветовать Сверстову прибавить в письме своем, что буде Егор Егорыч хоть сколько-нибудь найдет неудобным учреждать должность врача при своей больнице, то, бога ради, и не делал бы того.
«Вы понимаете, конечно, черноту ваших поступков. Я просила вас всегда об одном: быть со мной совершенно откровенным и не
считать меня дурой; любить женщину нельзя
себя заставить, но не обманывать женщину — это долг всякого, хоть сколько-нибудь
честного человека; между нами все теперь кончено; я наложницей вашей состоять при вашем семействе не желаю. Пожалуйста, не трудитесь ни отвечать мне письмом, ни сами приходить — все это будет совершенно бесполезно».
— Прежде еще было кое-что, — начала она, — но и то потом оказалось очень нетвердым и непрочным: я тут столько понесла горьких разочарований; несколько из моих собственных подруг, которых я
считала за женщин с совершенно
честными понятиями, вдруг, выходя замуж, делались такими негодяйками, что даже взяточничество супругов своих начинали оправдывать. Господа кавалеры — тоже, улыбнись им хоть немного начальство или просто богатый человек, сейчас же продавали
себя с руками и ногами.
Клеопатра Сергеевна(усмехнувшись, как бы больше сама с
собой). Странно!.. (После некоторого размышления обращаясь к мужу.) Послушай, я, конечно, не хотела тебе и говорить об этом, потому что
считала это пустяками; но теперь, я полагаю, должна тебе сказать: Мирович неравнодушен ко мне и даже намекал мне на это… Я, конечно, сейчас же умерила его пыл и прочла ему приличное наставление; но неужели же этот неприем — месть с его стороны?.. Я всегда
считала его за человека в высшей степени
честного.
Я, как
честный человек,
считаю с своей стороны долгом предупредить тебя, что я не возьму на
себя ни малейшей заботы об этом ребенке, если ты вздумаешь делать глупости, оставлять его.
И с той самой поры она
считает себя гораздо
честнее. Нужды нет, что она вела больше года тайные сношения с чужим мужчиной, а теперь отдалась ему, все — таки она
честнее. У нее есть для кого жить. Всю свою душу отдала она Васе, верит в него, готова пойти на что угодно, только бы он шел в гору. Эта любовь заменяла ей все… Ни колебаний, ни страха, ни вопросов, ни сомнений!..
— Тоже повторю я и теперь. Вероятность есть, особливо, коли натура у ней и добрая, и
честная; но опять-таки надо действовать не с преднамерением, не
считая себя гувернером, а так, исподволь, при всяком удобном случае. А для этого надо съесть вместе куль соли, жить в одной квартире, вот как вы с кузиной, видаться по целым дням.
Добрая и
честная по натуре, она не испортилась баловством отца и матери, не сделалась ни своевольной, ни капризной, но живя одна, почти без подруг, если не
считать единственную Надю Алфимову, девушку без всякого характера, мягкую, как воск, «святую», как прозвали ее в институте, выработала в
себе силу воли и характер, и подчинить ее чужой воле, если эта последняя не была основана на разумных и ей понятных причинах, было трудно даже для отца и матери.