Неточные совпадения
Он знал, что надо
было много внимания и осторожности для того, чтобы, снимая покров, не повредить самого
произведения, и для того, чтобы снять все покровы; но искусства писать, техники тут никакой не
было.
Инспектор врачебной управы вдруг побледнел; ему представилось бог знает что: не разумеются ли под словом «мертвые души» больные, умершие в значительном количестве в лазаретах и в других местах от повальной горячки, против которой не
было взято надлежащих мер, и что Чичиков не
есть ли подосланный чиновник из канцелярии генерал-губернатора для
произведения тайного следствия.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель,
было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные
произведения; покупщики торговались, торговались и наконец бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно
было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно
было притронуться: они обращались в пыль.
Почти месяц после того, как мы переехали в Москву, я сидел на верху бабушкиного дома, за большим столом и писал; напротив меня сидел рисовальный учитель и окончательно поправлял нарисованную черным карандашом головку какого-то турка в чалме. Володя, вытянув шею, стоял сзади учителя и смотрел ему через плечо. Головка эта
была первое
произведение Володи черным карандашом и нынче же, в день ангела бабушки, должна
была быть поднесена ей.
Он прочел все, что
было написано во Франции замечательного по части философии и красноречия в XVIII веке, основательно знал все лучшие
произведения французской литературы, так что мог и любил часто цитировать места из Расина, Корнеля, Боало, Мольера, Монтеня, Фенелона; имел блестящие познания в мифологии и с пользой изучал, во французских переводах, древние памятники эпической поэзии, имел достаточные познания в истории, почерпнутые им из Сегюра; но не имел никакого понятия ни о математике, дальше арифметики, ни о физике, ни о современной литературе: он мог в разговоре прилично умолчать или сказать несколько общих фраз о Гете, Шиллере и Байроне, но никогда не читал их.
Это
было все, что длинный, сухой человек имел в себе привлекательного, и, однако, за ним все шли и все на него смотрели, как будто на самое замечательное
произведение природы.
Мне тогда
было всего лет восемь, но я уже побывал в своей жизни в Орле и в Кромах и знал некоторые превосходные
произведения русского искусства, привозимые купцами к нашей приходской церкви на рождественскую ярмарку.
— Ведь они у меня, и свои и чужие, на жалованье, — отвечал Тушин на вопрос Райского: «Отчего это?» Пильный завод показался Райскому чем-то небывалым, по обширности, почти по роскоши строений, где удобство и изящество делали его похожим на образцовое английское заведение. Машины из блестящей стали и меди
были в своем роде образцовыми
произведениями.
Вот и Райский мечтал
быть артистом, и все «носит еще огонь в груди», все производит начатки, отрывки, мотивы, эскизы и широкие замыслы, а имя его еще не громко,
произведения не радуют света.
— Bonjur! — сказала она, — не ждали? Вижю, вижю! Du courage! [Смелее! (фр.)] Я все понимаю. А мы с Мишелем
были в роще и зашли к вам. Michel! Saluez donc monsieur et mettez tout cela de côte! [Мишель! Поздоровайтесь же и положите все это куда-нибудь! (фр.)] Что это у вас? ах, альбомы, рисунки,
произведения вашей музы! Я заранее без ума от них: покажите, покажите, ради Бога! Садитесь сюда, ближе, ближе…
— А я что же говорю? Я только это и твержу. Я решительно не знаю, для чего жизнь так коротка. Чтоб не наскучить, конечно, ибо жизнь
есть тоже художественное
произведение самого творца, в окончательной и безукоризненной форме пушкинского стихотворения. Краткость
есть первое условие художественности. Но если кому не скучно, тем бы и дать пожить подольше.
Симон Картинкин
был атавистическое
произведение крепостного права, человек забитый, без образования, без принципов, без религии даже. Евфимья
была его любовница и жертва наследственности. В ней
были заметны все признаки дегенератной личности. Главной же двигательной пружиной преступления
была Маслова, представляющая в самых низких его представителях явление декадентства.
Всё это
были как будто нарочно выдуманные учреждения для
произведения сгущенного до последней степени такого разврата и порока, которого нельзя
было достигнуть ни при каких других условиях, с тем чтобы потом распространить в самых широких размерах эти сгущенные пороки и разврат среди всего народа.
Тут
были собраны иконы работы фряжской, старого строгановского письма и
произведения кормовых царских изографов.
Видишь, действие у меня происходит в шестнадцатом столетии, а тогда, — тебе, впрочем, это должно
быть известно еще из классов, — тогда как раз
было в обычае сводить в поэтических
произведениях на землю горние силы.
Равнодушная, а может
быть, и насмешливая природа влагает в людей разные способности и наклонности, нисколько не соображаясь с их положением в обществе и средствами; с свойственною ей заботливостию и любовию вылепила она из Тихона, сына бедного чиновника, существо чувствительное, ленивое, мягкое, восприимчивое — существо, исключительно обращенное к наслаждению, одаренное чрезвычайно тонким обонянием и вкусом… вылепила, тщательно отделала и — предоставила своему
произведению вырастать на кислой капусте и тухлой рыбе.
По этаким надобностям, может
быть выводят и уводят людей в своих
произведениях твои великие художники, а я, хоть и плохой писатель, а все-таки несколько получше понимаю условия художественности.
А. И. Герцена.)] лица его драм
были для нас существующие личности, мы их разбирали, любили и ненавидели не как поэтические
произведения, а как живых людей.
После «Горя от ума» не
было ни одного литературного
произведения, которое сделало бы такое сильное впечатление.
Между разными распоряжениями из Петербурга велено
было в каждом губернском городе приготовить выставку всякого рода
произведений и изделий края и расположить ее по трем царствам природы. Это разделение по царствам очень затруднило канцелярию и даже отчасти Тюфяева. Чтоб не ошибиться, он решился, несмотря на свое неблагорасположение, позвать меня на совет.
Сверх того, барышни
были большие любительницы стихов, и не
было дома (с барышнями), в котором не существовало бы объемистого рукописного сборника или альбома, наполненных
произведениями отечественной поэзии, начиная от оды «Бог» и кончая нелепым стихотворением: «На последнем я листочке».
О книгах и речи не
было, исключая академического календаря, который выписывался почти везде; сверх того, попадались песенники и другие дешевые
произведения рыночной литературы, которые выменивали у разносчиков барышни.
Я никогда не обладал искусством жить, моя жизнь не
была художественным
произведением.
В этом мире совершенство творческого
произведения может
быть лишь символическим, то
есть лишь знаком иного, совершенства в ином мире, в ином плане бытия и сверхбытия.
Эта книга
была написана не как цельное
произведение, а как собрание отдельных этюдов.
Пущенная по рукам жалоба читалась и перечитывалась. Газет в деревне не
было. Книги почти отсутствовали, и с красотами писанного слова деревенские обыватели знакомились почти исключительно по таким
произведениям. Все признавали, что ябеда написана пером острым и красноречивым, и капитану придется «разгрызть твердый орех»… Банькевич упивался литературным успехом.
Тут
была, помню, «Хроника Яна Хризостома Паска» и некоторые
произведения Грозы.
На этих
произведениях Банькевича я впервые знакомился с особенностями ябеднического стиля, но, конечно, мое изложение дает лишь отдаленное понятие об его красотах. Особенно поражало обилие патетических мест. Старый ябедник, очевидно, не мог серьезно рассчитывать на судейскую чувствительность; это
была бескорыстная дань эстетике, своего рода полет чистого творчества.
Уже по тону этих
произведений, проникнутых горечью и злобой, можно
было бы судить, какие благодарные чувства возбуждала тогдашняя школа и с каким настроением выпускала она в жизнь своих питомцев.
Это
было первое общее суждение о поэзии, которое я слышал, а Гроза (маленький, круглый человек, с крупными чертами ординарного лица)
был первым виденным мною «живым поэтом»… Теперь о нем совершенно забыли, но его
произведения были для того времени настоящей литературой, и я с захватывающим интересом следил за чтением. Читал он с большим одушевлением, и порой мне казалось, что этот кругленький человек преображается, становится другим — большим, красивым и интересным…
Первая книга, которую я начал читать по складам, а дочитал до конца уже довольно бегло,
был роман польского писателя Коржениовского —
произведение талантливое и написанное в хорошем литературном тоне. Никто после этого не руководил выбором моего чтения, и одно время оно приняло пестрый, случайный, можно даже сказать, авантюристский характер.
У русских художников
будет жажда перейти от творчества художественных
произведений к творчеству совершенной жизни.
Огромное значение, которое приобрела у нас публицистическая литературная критика во вторую половину XIX в., объясняется тем, что, по цензурным условиям, лишь в форме критики литературных
произведений можно
было выражать философские и политические идеи.
Он
был также литературным критиком, очень плохим, признал «Войну и мир» бездарным и вредным
произведением.
Богословские
произведения Хомякова
были запрещены в России цензурой, и они появились за границей на французском языке и лишь значительно позже появились на русском.
Да и если б я мог достаточные дать черты каждому души моея движению, то слабы еще
были бы они для
произведения в тебе подобного тем чувствованиям, какие в душе моей возникали и теснилися тогда.
Изобилие плодов и
произведений понудило людей менять их на таковые, в коих
был недостаток.
Произведение самого себя льстило тщеславию; рождение ваше
было новый и чувственный, так сказать, союз, союз сердец подтверждающий.
Во-первых, о ней до сих пор не
было говорено ничего серьезного; во-вторых, краткие заметки, какие делались о ней мимоходом, постоянно обнаруживали какое-то странное понимание смысла пьесы; в-третьих, сама по себе комедия эта принадлежит к наиболее ярким и выдержанным
произведениям Островского; в-четвертых, не
будучи играна на сцене, она менее популярна в публике, нежели другие его пьесы…
Теперь, кажется, не нужно доказывать, что таких намерений не
было у Островского: характер его литературной деятельности определился, и в одном из последующих своих
произведений он сам произнес то слово, которое, по нашему мнению, всего лучше может служить к характеристике направления его сатиры.
В
произведениях талантливого художника, как бы они ни
были разнообразны, всегда можно примечать нечто общее, характеризующее все их и отличающее их от
произведений других писателей.
Таковы должны
быть, по нашему мнению, отношения реальной критики к художественным
произведениям; таковы в особенности должны они
быть к писателю при обозрении целой его литературной деятельности.
Через три года явилось второе
произведение Островского: «Свои люди — сочтемся»; автор встречен
был всеми как человек совершенно новый в литературе, и немедленно всеми признан
был писателем необычайно талантливым, лучшим, после Гоголя, представителем драматического искусства в русской литературе.
Будучи положены в основу названных пьес, эти случайности доказывают, что автор придавал им более значения, нежели они имеют в самом деле, и эта неверность взгляда повредила цельности и яркости самих
произведений.
Это показыванье языка
было, разумеется, не совсем удобно для серьезной речи о
произведениях Островского; но и то нужно сказать, — кто же мог сохранить серьезный вид, прочитав о Любиме Торцове такие стихи...
По схоластическим требованиям,
произведение искусства не должно допускать случайности; в нем все должно
быть строго соображено, все должно развиваться последовательно из одной данной точки, с логической необходимостью и в то же время естественностью!
Мало того — ему сделан
был даже упрек в том, что верному изображению действительности (т. е. исполнению) он отдается слишком исключительно, не заботясь об идее своих
произведений.
Для этого-то и необходимо реальное рассмотрение того, что
есть в его
произведениях.
«Отечествен. записки» постоянно служили неприятельским станом для Островского, и большая часть их нападений обращена
была на критиков, превозносивших его
произведения.
Первое
произведение его («Картина семейного счастья») не
было замечено решительно никем, не вызвало в журналах ни одного слова — ни в похвалу, ни в порицание автора.