Неточные совпадения
Возьми самое вялое создание, студень какую-нибудь, вон купчиху из слободы, вон самого благонамеренного и приличного чиновника, председателя, — кого хочешь: все непременно чувствовали, кто раз, кто больше — смотря по темпераменту, кто тонко, кто грубо, животно — смотря по воспитанию, но все испытали раздражение страсти в жизни,
судорогу, ее муки и
боли, это самозабвение, эту другую жизнь среди жизни, эту хмельную игру сил… это блаженство!..
В первое мгновение Прохоров молчит и даже выражение лица у него не меняется, но вот по телу пробегает
судорога от
боли и раздается не крик, а визг.
Он убил ее, и когда посмотрел на ужасное дело своих рук, то вдруг почувствовал омерзительный, гнусный, подлый страх. Полуобнаженное тело Верки еще трепетало на постели. Ноги у Дилекторского подогнулись от ужаса, но рассудок притворщика, труса и мерзавца бодрствовал: у него хватило все-таки настолько мужества, чтобы оттянуть у себя на боку кожу над ребрами и прострелить ее. И когда он падал, неистово закричав от
боли, от испуга и от грома выстрела, то по телу Верки пробежала последняя
судорога.
— Ты сознаешь, Marie, сознаешь! — воскликнул Шатов. Она хотела было сделать отрицательный знак головой, и вдруг с нею сделалась прежняя
судорога. Опять она спрятала лицо в подушку и опять изо всей силы целую минуту сжимала до
боли руку подбежавшего и обезумевшего от ужаса Шатова.
У него постоянно
болел живот, и бывали дни, когда он совсем не мог есть; даже маленький кусочек хлеба вызывал у него
боли до
судорог и мучительную тошноту.
Глаза её, поднятые вверх, налились слезами, как цветы росой, а лицо исказилось в
судороге душевной
боли.
Иногда ему сдавалось, что он собственный труп везет, и лишь пробегавшие изредка горькие
судороги неизлечимой душевной
боли напоминали ему, что он еще носится с жизнью.
Когда наступило время родов, — это было рано утром осеннего дня, — при первом крике
боли, вырвавшемся у жены, Игнат побледнел, хотел что-то сказать ей, но только махнул рукой и ушел из спальни, где жена корчилась в
судорогах, ушел вниз в маленькую комнатку, моленную его покойной матери.
— Тащи выше! — было приказание Орленки, и в две минуты она поднялась от земли на аршин… глаза ее налились кровью, стиснув зубы, она старалась удерживать невольные крики… палачи опять остановились, и Вадим сделал знак Орленке, который его тотчас понял. Солдатку разули; под ногами ее разложили кучку горячих угольев… от жару и
боли в ногах ее начались
судороги — и она громко застонала, моля о пощаде.
Руки царя были нежны, белы, теплы и красивы, как у женщины, но в них заключался такой избыток жизненной силы, что, налагая ладони на темя больных, царь исцелял головные
боли,
судороги, черную меланхолию и беснование. На указательном пальце левой руки носил Соломон гемму из кроваво-красного астерикса, извергавшего из себя шесть лучей жемчужного цвета. Много сотен лет было этому кольцу, и на оборотной стороне его камня вырезана была надпись на языке древнего, исчезнувшего народа: «Все проходит».
Разве они мне поддержка? Одни помрут, другие выздоровеют… а я опять должён буду жить. Как? Не жизнь —
судорога… разве не обидно это? Ведь я всё понимаю, только мне трудно сказать, что я не могу так жить… Их вон лечат и всякое им внимание… а я здоровый, но ежели у меня душа
болит, — разве я их дешевле? Ты подумай — ведь я хуже холерного… у меня в сердце
судороги! А ты на меня кричишь!.. Ты думаешь, я — зверь? Пьяница — и всё тут? Эх ты… баба ты!
Больной был мужик громадного роста, плотный и мускулистый, с загорелым лицом; весь облитый потом, с губами, перекошенными от безумной
боли, он лежал на спине, ворочая глазами; при малейшем шуме, при звонке конки на улице или стуке двери внизу больной начинал медленно выгибаться: затылок его сводило назад, челюсти судорожно впивались одна в другую, так что зубы трещали, и страшная, длительная
судорога спинных мышц приподнимала его тело с постели; от головы во все стороны расходилось по подушке мокрое пятно от пота.
В конце концов, я вовсе не такой жестокий человек, каким иногда кажусь даже самому себе, и чужая
боль часто вызывает во мне очень неприятные ответные
судороги.
— Дайте помочи!.. Печет под сердцем… — пробормотал он в промежутке между вздохами, вдруг задрожал, стиснув зубы, и стал подтягивать сводимые
судорогами ноги. Игнат смотрел в потолок мутящимися от
боли глазами. Его посадили в ванну.
По лицу Федора Дмитриевича пробежала
судорога чисто физической
боли. Ему, который считал в браке любовь первым капиталом, больно было слышать это циническое признание друга в том, что тот обошелся бы и без хороших качеств жены, лишь бы поправить свои дела ее приданым.
— Не знаю… — упавшим голосом произнес Федор Дмитриевич, и по лицу его мгновенно пробежала страшная
судорога внутренней невыносимой
боли.
Бледный, с дрожащими руками, он подошел сам посмотреть ружье и действительно убедился, что правый ствол его разряжен.
Судороги передернули его лицо, как бы от невыносимой внутренней
боли, кровь прилила к сердцу, в глазах потемнело, и он почувствовал, что почва ускользает из под его ног.
В ее светлых глазах появилась мрачная тень, а по лицу забегали легкие
судороги, симптомы физической невыносимой
боли.