— Где-то я читал, что московский старец, Михаил Петрович Погодин, любил говорить и писать: «так, мол, русская печь печет».
Студент медицины… потом угодил как-то в не столь отдаленные места, затем сделался аптекарским гез/елем. А потом глядь — и капитан, по Волге бегает!
Словом, я сжег свои корабли"бывшего"химика и
студента медицины, не чувствуя призвания быть практическим врачом или готовиться к научной медицинской карьере. И перед самым новым 1861 годом я переехал в Петербург, изготовив себе в Дерпте и гардероб"штатского"молодого человека. На все это у меня хватило средств. Жить я уже сладился с одним приятелем и выехал к нему на квартиру, где мы и прожили весь зимний сезон.
Неточные совпадения
Это черта любопытная; в последние лет десять стала являться между некоторыми лучшими из медицинских
студентов решимость не заниматься, по окончании курса, практикою, которая одна дает медику средства для достаточной жизни, и при первой возможности бросить
медицину для какой-нибудь из ее вспомогательных наук — для физиологии, химии, чего-нибудь подобного.
Павел не чувствовал никакого расположения к
медицине, но, по существовавшему в то время штату
студентов, ни в какой другой факультет поступить было невозможно; притом он надеялся поучиться анатомии.
Но он в эту аудиторию не принес той чистой любви к науке, которая его сопровождала в Московском университете; как он ни обманывал себя, но
медицина была для него местом бегства: он в нее шел от неудач, шел от скуки, от нечего делать; много легло уже расстояния между веселым
студентом и отставным чиновником, дилетантом
медицины.
—
Студент Сачков, бывший мой учитель, а ныне доктор
медицины, винтёр и холоп, говорил мне, бывало, когда я хорошо выучу урок: «Молодец, Коля!
В самом дешевом номерке меблированных комнат «Лиссабон» из угла в угол ходил студент-медик 3-го курса, Степан Клочков, и усердно зубрил свою
медицину. От неустанной, напряженной зубрячки у него пересохло во рту и выступил на лбу пот.
Как гимназистиком четвертого класса, когда я выбрал латинский язык для того, чтобы попасть со временем в
студенты, так и дальше, в Казани и Дерпте, я оставался безусловно верен царству высшего образования, университету в самом обширном смысле — universitas, как понимали ее люди эпохи Возрождения, в совокупности всех знаний, философских систем, красноречия, поэзии, диалектики, прикладных наук, самых важных для человека, как астрономия, механика,
медицина и другие прикладные доктрины.
В Ницце годами водил я знакомство с А.Л.Эльсницем, уроженцем Москвы, тамошним
студентом, который из-за какой-то истории во время волнений скрылся за границу, стал учиться
медицине в Швейцарии и Франции, приобрел степень доктора и, уже женатый на русской и отцом семейства, устроился прочно в Ницце, где к нему перешла и практика доктора Якоби.
Я, доктор
медицины, дворянин,
студент московского университета, отец семейства, такая мелкая и ничтожная сошка, что меня можно выгнать в шею без объяснения причин!
Достается от него газетам,
медицине, актерам,
студентам…