Неточные совпадения
Наступила тяжелая минута общего молчания. Всем было неловко. Казачок Тишка стоял у стены, опустив глаза, и только побелевшие губы у него тряслись от
страха: ловко скрутил Кирилл Самойлу Евтихыча… Один Илюшка посматривал на всех с скрытою во взгляде улыбкой: он был чужой здесь и понимал только одну смешную сторону в
унижении Груздева. Заболотский инок посмотрел кругом удивленными глазами, расслабленно опустился на свое место и, закрыв лицо руками, заплакал с какими-то детскими всхлипываниями.
Сначала мучило меня разочарование не быть третьим, потом
страх вовсе не выдержать экзамена, и, наконец, к этому присоединилось чувство сознания несправедливости, оскорбленного самолюбия и незаслуженного
унижения; сверх того, презрение к профессору за то, что он не был, по моим понятиям, из людей comme il faut, — что я открыл, глядя на его короткие, крепкие и круглые ногти, — еще более разжигало во мне и делало ядовитыми все эти чувства.
Мамон бросился было на обманщика, чтобы хорошенько подушить его, но Эренштейн защитил бедняка, прося боярина удовольствоваться одним наказанием
страха и
унижения.
Выслушай мое
унижение и жертвы, мой
страх и надежды и пойми меня, если можешь.
Волынской дрожал от
унижения, от
страха, что Липман откроет тайну его женитьбы, от чувства ужасного состояния, в которое поставил Мариорицу, жертвующую для него всем, что имела драгоценнейшего на свете — девическою стыдливостью, — и, бешеный, уступил своему врагу. Он молчал.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 160 000 русских и французов — всех страстей, желаний, раскаяний,
унижений, страданий, порывов гордости,
страха, восторга этих людей — был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно-исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Принужденные победителями заклепывать пред строем царского войска свои пушки, самопалы и пищали, старогородцы в великом
унижении побежденных заклепали в своих душах всякую щель, в которую могли бы проскользнуть хотя малейший
страх власти антихристовой или слабейший звук увещаний, раздававшихся с патриаршего престола.
Душа этого человека точно не знала
страха, и Нефоре казалось, что она видит не мученика, который готовится встретить скоро
унижение и смерть, а актера — так всякое движение Зенона было красиво и нежно, а в то же время исполнено достоинства и силы.