Неточные совпадения
В
тишине эти недоумевающие шепоты были слышны очень ясно, хотя
странный, шлифующий шорох, приближаясь, становился все гуще.
Я шагал в полной
тишине среди туманных призраков и вдруг почувствовал какую-то
странную боль в левой ноге около щиколотки; боль эта стала в конце концов настолько сильной, что заставила меня остановиться. Я оглядывался, куда бы присесть, чтоб переобуться, но скамейки нигде не было видно, а нога болела нестерпимо.
С отъездом гостей в усадьбе все стихло, но эта
тишина показалась слепому какою-то особенной, необычной и
странной.
Тишина и сумрак становились гуще, голоса людей звучали мягче. Софья и мать наблюдали за мужиками — все они двигались медленно, тяжело, с какой-то
странной осторожностью, и тоже следили за женщинами.
И в этом мягком воздухе, полном
странных весенних ароматов, в этой
тишине, темноте, в этих преувеличенно ярких и точно теплых звездах — чувствовалось тайное и страстное брожение, угадывалась жажда материнства и расточительное сладострастие земли, растений, деревьев — целого мира.
Тогда было время особенное; наступило что-то новое, очень уж непохожее на прежнюю
тишину, и что-то очень уж
странное, но везде ощущаемое, даже в Скворешниках.
В грозной
тишинеРаздался дважды голос
странный,
И кто-то в дымной глубине
Взвился чернее мглы туманной…
В мастерской становится тихо, все косятся в сторону Жихарева, усмехаясь, а в
тишине звучат
странные слова...
Однажды, тёмным вечером, Кожемякин вышел на двор и в сырой
тишине услыхал
странный звук, подобный рыданиям женщины, когда она уже устала от рыданий. В то же время звук этот напоминал заунывные песни Шакира, — которые он всегда напевал за работой, а по праздникам сидя на лавке у ворот.
Странное впечатление производили эти протоки: будто плывешь по аллее тропического сада…
Тишина иногда нарушается всплеском большой рыбины, потрескиванием камышей и какими-то
странными звуками…
Остров спит — окутан строгой
тишиною, море тоже спит, точно умерло, — кто-то сильною рукой бросил с неба этот черный,
странной формы камень в грудь моря и убил в ней жизнь.
Проснулся он среди ночи от какого-то жуткого и
странного звука, похожего на волчий вой. Ночь была светлая, телега стояла у опушки леса, около неё лошадь, фыркая, щипала траву, покрытую росой. Большая сосна выдвинулась далеко в поле и стояла одинокая, точно её выгнали из леса. Зоркие глаза мальчика беспокойно искали дядю, в
тишине ночи отчётливо звучали глухие и редкие удары копыт лошади по земле, тяжёлыми вздохами разносилось её фырканье, и уныло плавал непонятный дрожащий звук, пугая Илью.
Смерть отца ошеломила Фому и наполнила его
странным ощущением: в душу ему влилась
тишина, — тяжелая, неподвижная
тишина, безответно поглощавшая все звуки жизни.
Старое чудовище в полусне щурит на меня свой маленький, острый, красный глаз. Оно представляется мне теперь старым-старым, забытым божеством, которое в этой черной
тишине грезит своими тысячелетними снами. И чувство
странной неловкости овладевает мною.
Я уже говорил в моих «Записках ружейного охотника», что в больших лесах, пересекаемых глубокими оврагами, в
тишине вечерних сумерек и утреннего рассвета, в безмолвии глубокой ночи крик зверя и птицы и даже голос человека изменяются и звучат другими, какими-то
странными, неслыханными звуками; что ночью слышен не только тихий ход лисы или прыжки зайца, но даже шелест самых маленьких зверьков.
Тишина не прерывалась, и я не могу описать, какое
странное действие она на меня производила.
— Это вы, Павел Павлович? — проговорил он ослабевшим голосом. Этот собственный голос его, раздавшийся вдруг в
тишине и в темноте, показался ему как-то
странным.
Временами ее худенькие ручки тянулись в Долгой, ленивой истоме, и тогда в ее глазах мелькала на мгновение
странная, едва уловимая улыбка, в которой было что-то лукавое, нежное и ожидающее: точно она знала, тайком от остальных людей, о чем-то сладком, болезненно-блаженном, что ожидало ее в
тишине и в темноте ночи.
…Раз, два, три, четыре… — гулко раздавался по временам сильный стук. Это Яшка тревожил чуткую
тишину коридора. Среди этой
тишины, на фоне бесшумной, подавленной жизни, его удары, резкие, бешено-отчетливые, непокорные, составляли какой-то
странный, режущий, неприятный контраст. Я вспомнил, как маленький «старший» съежился, заслышав эти удары. Нарушение обычного безмолвия этой скорбной обители, казавшееся даже мне, постороннему, диссонансом, должно было особенно резать ухо «начальства».
В сонной
тишине, которую равномерное дыхание вдовы делало еще глубже и однообразнее, все ночные звуки приобретали
странную, тревожную отчетливость. Потрескивал рассыхающийся комод; возились мыши рядом, в деревянном чуланчике; что-то шуршало в углах по стенам, и все эти стуки и шорохи будили чутко дремлющую
тишину и горячими, пугливыми толчками отзывались в сердце у Герша.
Короткие рыжие волосы не скрывали
странной и необыкновенной формы его черепа: точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленный, он явственно делился на четыре части и внушал недоверие, даже тревогу: за таким черепом не может быть
тишины и согласия, за таким черепом всегда слышится шум кровавых и беспощадных битв.
Тяжелая, угнетающая
тишина изредка прерывается
странными звуками: то будто вздох продолжительный вырвется из чьей-то громадной груди, то стон послышится, то отрывистый хохот сумасшедшей гиены, которая недавно заболела и теперь целыми часами кружится с необыкновенной быстротой на одном месте, пока не упадет без сил.
Меня окружала таинственная обстановка, какое-то
странное сочетание лесной
тишины, неумолчного шума воды в реке, всплесков испуганных рыб, шороха травы, колеблемой ветром.
В полумраке комнаты пряталась
странная, пристальная
тишина.
Она опять села. В логове их под скалою было уютно, темно и необычно. Гибкие ветви цветущей дерезы светлели перед глазами, как ниспадающие струи фонтана. И все вокруг было необычно и по-особенному прекрасно. Белели большие камни
странной формы, не всегдашне мутен и тепел был красный свет месяца, и никогда еще не было в мире такой
тишины.
И такой был он
странный, необыкновенный в этой
тишине, как птица, которая всегда летает, а теперь вздумала пойти.
Вечером, воротившись от Маши, я сидел в темноте у окна. Тихо было на улице и душно. Над забором сада, как окаменевшие черные змеи, темнели средь дымки молодой листвы извилистые суки ветел. По небу шли черные облака
странных очертаний, а над ними светились от невидимого месяца другие облака, бледные и легкие. Облака все время шевелились, ворочались, куда-то двигались, а на земле было мертво и тихо, как в глубокой могиле. И
тишина особенно чувствовалась оттого, что облака наверху непрерывно двигались.
Но в этот момент, среди воцарившейся в гостиной
тишины, раздался какой-то
странный хрипящий, протяжный вздох.
От долгого нетерпеливого ожидания Антон Антонович фон Зееман пришел в какое-то
странное напряженно-нервное состояние: ему положительно стало жутко в этой огромной комнате, с тонувшими уже в густом мраке углами. В доме царила безусловная
тишина, и лишь со стороны улицы глухо доносился визг санных полозьев и крики кучеров.
Один такой случай я хорошо помню. Не знаю, почему вдруг смолкла музыка наверху и наступила
тишина, необычайная для этого времени; не знаю, не обратил внимания, вероятно, что делали гости, собравшись у стены, залитой светом елки. Помню только самого Нордена. Вероятно, он был пьян, потому что и борода его, и волосы были в беспорядке, и выражение лица у него было дикое и
странное. Он стоял посередине комнаты и, потрясая кулаками, яростно вопил...
Вдруг что-то шарахнулось и среди
тишины с
странным, как им показалось, грохотом затрещало по траве и кустам.
И такая
тишина стояла, словно никогда и никто не смеялся в этой комнате, и с разбросанных подушек, с перевернутых стульев, таких
странных, когда смотреть на них снизу, с тяжелого комода, неуклюже стоящего на необычном месте, — отовсюду глядело на нее голодное ожидание какой-то страшной беды, каких-то неведомых ужасов, доселе не испытанных еще человеком.
Еще
страннее и таинственнее стала
тишина от этих таинственных слов… Как там дальше? Что-то еще более таинственное и вещее. Как будто не просто стихи, а дряхлая сивилла медленно шепчет малопонятные, не из этого мира идущие слова. И на остром ее подбородке — жесткие, седые волоски. Но как же там дальше?