Неточные совпадения
—
Постойте,
постойте. Вы не так меня поняли. Я с вами не кокетничать хочу. — Марья Николаевна пожала плечами. —
У него невеста, как древняя статуя, а я буду с ним кокетничать?! Но
у вас товар — а я купец. Я и хочу знать, каков
у вас товар. Ну-ка, показывайте — каков он? Я ходу знать не только, что я покупаю, но и
у кого я покупаю. Это было правило моего батюшки. Ну, начинайте… Ну, хоть не с детства — ну вот — давно ли вы за
границей? И где вы были до сих пор? Только идите тише — нам некуда спешить.
— Именно, в том же самом доме, — воскликнул Липутин, — только Шатов наверху
стоит, в мезонине, а они внизу поместились,
у капитана Лебядкина. Они и Шатова знают и супругу Шатова знают. Очень близко с нею за
границей встречались.
— Ничего"такого", а просто: так нельзя! — загвоздил он опять, — нельзя так, цели нет! И за
границей живут, и
у нас живут; там не ропщут, а
у нас — ропщут! Почему там не ропщут? — потому что роптать не на что! почему
у нас ропщут? — потому что нельзя не роптать!
Постойте! кажется, я что-то такое сказал?
Вследствие сего вышедший из-за польской
границы с данным с Добрянского форпосту пашпортом для определения на жительство по реке Иргизу раскольник Емельян Иванов был найден и приведен ко управительским делам выборным Митрофаном Федоровым и Филаретова раскольничьего скита иноком Филаретом и крестьянином Мечетной слободы Степаном Васильевым с товарищи, — оказался подозрителен, бит кнутом; а в допросе показал, что он зимовейский служилый казак Емельян Иванов Пугачев, от роду 40 лет; с той станицы бежал великим постом сего 72 года в слободу Ветку за
границу, жил там недель 15, явился на Добрянском форпосте, где сказался вышедшим из Польши; и в августе месяце, высидев тут 6 недель в карантине, пришел в Яицк и
стоял с неделю
у казака Дениса Степанова Пьянова.
— Нет, Бегушев, нет! — воскликнула Домна Осиповна. — Вам ко мне ездить нельзя!.. Нас с вами разделяет столько врагов… но
постойте, где же они и какие?.. Муж, который мне изменил и бросил меня!.. Состояние мое, которого
у меня нет!.. Я сказала это вздор, что нет, — продолжала она, — состояние есть, и большое!.. Его только надо «припрятать». Научите, куда я могу уехать за
границу, чтобы туда увезти мое состояние, — можно это?
И даже до курьезного ровно: в два часа дня 16 сентября 1917 года мы были
у последнего лабаза, помещающегося на
границе этого замечательного города Грачевки, а в два часа пять минут 17 сентября того же 17-го незабываемого года я
стоял на битой, умирающей и смякшей от сентябрьского дождика траве во дворе Мурьевской больницы.
Так думал я, блуждая по
границеФинляндии, вникая в темный говор
Небритых и зеленоглазых финнов.
Стояла тишина. И
у платформы
Готовый поезд разводил пары.
И русская таможенная стража
Лениво отдыхала на песчаном
Обрыве, где кончалось полотно.
Так открывалась новая страна —
И русский бесприютный храм глядел
В чужую, незнакомую страну.
— Да оно так, Ваня. Мужчины везде
стоят выше. Что же против этого спорить? Возьми ты литературу… за
границей и
у нас… за сто лет. Ну, две-три женщины, много пять — и обчелся, чтобы занимала в свое время первое место. А на сцене?.. Они царят!
Призадумались короли, однако по ночам не спят, ворочаются, — война больших денег
стоит. А
у них только на мирный обиход в обрез казны хватало. Да и время весеннее, боронить-сеять надо, а тут лошадей всех в кавалерию-артиллерию согнали, вдоль
границы укрепления строят, ниток одних на амуницию катушек с сот пять потребовалось. А отступиться никак невозможно: амбицию свою поддержать кажному хочется.