Неточные совпадения
По сонной Волге медленно
Плоты с дровами тянутся,
Стоят под правым
берегомТри барки нагруженные...
Она ушла.
Стоит Евгений,
Как будто громом поражен.
В какую бурю ощущений
Теперь он сердцем погружен!
Но шпор незапный звон раздался,
И муж Татьянин показался,
И здесь героя моего,
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим,
Надолго… навсегда. За ним
Довольно мы путем одним
Бродили
по свету. Поздравим
Друг друга с
берегом. Ура!
Давно б (не правда ли?) пора!
Старые, загорелые, широкоплечие, дюженогие запорожцы, с проседью в усах и черноусые, засучив шаровары,
стояли по колени в воде и стягивали челны с
берега крепким канатом.
Меннерс прошел
по мосткам до середины, спустился в бешено-плещущую воду и отвязал шкот;
стоя в лодке, он стал пробираться к
берегу, хватаясь руками за сваи.
На
берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел. Пред ним широко
Река неслася; бедный челн
По ней стремился одиноко.
По мшистым, топким
берегамЧернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел.
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе в два ряда
стояло десять человек, они быстро перебирали в руках две веревки, спущенные в трюм, а из трюма легко, точно пустые, выкатывались бочки; что они были тяжелы, об этом говорило напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив бочку и согнувшись, катили ее
по палубе к сходням на
берег.
В общем Самгину нравилось ездить
по капризно изогнутым дорогам,
по берегам ленивых рек и перелесками. Мутно-голубые дали, синеватая мгла лесов, игра ветра колосьями хлеба, пение жаворонков, хмельные запахи — все это, вторгаясь в душу, умиротворяло ее. Картинно
стояли на холмах среди полей барские усадьбы, кресты сельских храмов лучисто сияли над землею, и Самгин думал...
Она, закрытая совсем кустами, сидела на
берегу, с обнаженными ногами, опустив их в воду, распустив волосы, и, как русалка, мочила их, нагнувшись с
берега. Райский прошел дальше, обогнул утес: там,
стоя по горло в воде, купался m-r Шарль.
Шкуна «Восток», с своим, как стрелы, тонким и стройным рангоутом, покачивалась,
стоя на якоре, между крутыми, но зелеными
берегами Амура, а мы гуляли
по прибрежному песку, чертили на нем прутиком фигуры, лениво посматривали на шкуну и праздно ждали, когда скажут нам трогаться в путь, сделать последний шаг огромного пройденного пути: остается всего каких-нибудь пятьсот верст до Аяна, первого пристанища на
берегах Сибири.
Saddle Islands значит Седельные острова: видно уж
по этому, что тут хозяйничали англичане. Во время китайской войны английские военные суда тоже
стояли здесь. Я вижу
берег теперь из окна моей каюты: это целая группа островков и камней, вроде знаков препинания; они и на карте показаны в виде точек. Они бесплодны, как большая часть островов около Китая; ветры обнажают
берега. Впрочем, пишут, что здесь много устриц и — чего бы вы думали? — нарциссов!
Я дня два не съезжал на
берег. Больной,
стоял я, облокотясь на сетки, и любовался на небо, на окрестные острова, на леса, на разбросанные
по берегам хижины, на рейд, с движущеюся картиной джонок, лодок, вглядывался в индийские, китайские физиономии, прислушивался к говору.
По изустным рассказам свидетелей, поразительнее всего казалось переменное возвышение и понижение
берега: он то приходил вровень с фрегатом, то вдруг возвышался саженей на шесть вверх. Нельзя было решить,
стоя на палубе, поднимается ли вода, или опускается самое дно моря? Вращением воды кидало фрегат из стороны в сторону, прижимая на какую-нибудь сажень к скалистой стене острова, около которого он
стоял, и грозя раздробить, как орех, и отбрасывая опять на середину бухты.
Шагах в пятидесяти оттуда, на вязком
берегу, в густой траве,
стояли по колени в тине два буйвола. Они, склонив головы, пристально и робко смотрели на эту толпу, не зная, что им делать. Их тут нечаянно застали: это было видно
по их позе и напряженному вниманию, с которым они сторожили минуту, чтоб уйти; а уйти было некуда: направо ли, налево ли, все надо проходить чрез толпу или идти в речку.
По берегу стоят великолепные европейские домы с колоннадами, балконами, аристократическими подъездами, а швейцары и дворники — в своих кофтах или халатах, в шароварах;
по улице бродит такая же толпа.
Я ходил часто
по берегу, посещал лавки, вглядывался в китайскую торговлю, напоминающую во многом наши гостиные дворы и ярмарки, покупал разные безделки, между прочим чаю — так, для пробы. Отличный чай, какой у нас
стоит рублей пять, продается здесь (это уж из третьих или четвертых рук)
по тридцати коп. сер. и самый лучший
по шестидесяти коп. за английский фунт.
Мили за три от Шанхая мы увидели целый флот купеческих трехмачтовых судов, которые теснились у обоих
берегов Вусуна. Я насчитал до двадцати рядов,
по девяти и десяти судов в каждом ряду. В иных местах
стояли на якоре американские так называемые клиппера, то есть большие, трехмачтовые суда, с острым носом и кормой, отличающиеся красотою и быстрым ходом.
Они назвали залив, где мы
стояли,
по имени, также и все его
берега, мысы, острова, деревни, сказали даже, что здесь родина их нынешнего короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть место, мимо которого мы уже прошли, большое и торговое, куда свозятся товары в государстве.
По мере нашего приближения
берег стал обрисовываться: обозначилась серая, длинная стена, за ней колокольни, потом тесная куча домов. Открылся вход в реку, одетую каменной набережной. На правом
берегу, у самого устья,
стоит высокая башня маяка.
Лодки, с семействами,
стоят рядами на одном месте или разъезжают
по рейду, занимаясь рыбной ловлей, торгуют, не то так перевозят людей с судов на
берег и обратно. Все они с навесом, вроде кают. Везде увидишь семейные сцены: обедают, занимаются рукодельем, или мать кормит грудью ребенка.
«А вы куда изволите: однако в город?» — спросил он. «Да, в Якутск. Есть ли перевозчики и лодки?» — «Как не быть! Куда девается? Вот перевозчики!» — сказал он, указывая на толпу якутов, которые
стояли поодаль. «А лодки?» — спросил я, обращаясь к ним. «Якуты не слышат по-русски», — перебил смотритель и спросил их по-якутски. Те зашевелились, некоторые пошли к
берегу, и я за ними. У пристани
стояли четыре лодки. От юрты до Якутска считается девять верст: пять водой и четыре
берегом.
Сейчас за плотиной громадными железными коробками
стояли три доменных печи, выметывавшие вместе с клубами дыма широкие огненные языки; из-за них поднималось несколько дымившихся высоких железных труб. На заднем плане смешались в сплошную кучу корпуса разных фабрик, магазины и еще какие-то здания без окон и труб. Река Шатровка, повернув множество колес и шестерен, шла дальше широким, плавным разливом.
По обоим ее
берегам плотно рассажались дома заводских служащих и мастеровых.
С утра погода
стояла хмурая; небо было: туман или тучи. Один раз сквозь них прорвался было солнечный луч, скользнул
по воде, словно прожектором, осветил сопку на
берегу и скрылся опять в облаках. Вслед за тем пошел мелкий снег. Опасаясь пурги, я хотел было остаться дома, но просвет на западе и движение туч к юго-востоку служили гарантией, что погода разгуляется. Дерсу тоже так думал, и мы бодро пошли вперед. Часа через 2 снег перестал идти, мгла рассеялась, и день выдался на славу — теплый и тихий.
Иман еще не замерз и только
по краям имел забереги. На другом
берегу, как раз против того места, где мы
стояли, копошились какие-то маленькие люди. Это оказались удэгейские дети. Немного дальше, в тальниках, виднелась юрта и около нее амбар на сваях. Дерсу крикнул ребятишкам, чтобы они подали лодку. Мальчики испуганно посмотрели в нашу сторону и убежали. Вслед за тем из юрты вышел мужчина с ружьем в руках. Он перекинулся с Дерсу несколькими словами и затем переехал в лодке на нашу сторону.
С горы, на которой я
стоял, реку Лефу далеко можно было проследить
по ольшаникам и ивнякам, растущим
по ее
берегам в изобилии.
Один из них
стоял на
берегу и изо всей силы упирал шест в дно реки, а другой опускался
по нему в воду.
До сих пор еще в моих ушах
стоит переливчатый стеклянный звон от камней, бросаемых с
берега по тонкому льду…
Незаметно плывет над Волгой солнце; каждый час всё вокруг ново, всё меняется; зеленые горы — как пышные складки на богатой одежде земли;
по берегам стоят города и села, точно пряничные издали; золотой осенний лист плывет
по воде.
В длинные зимние ночи он пишет либеральные повести, но при случае любит дать понять, что он коллежский регистратор и занимает должность Х класса; когда одна баба, придя к нему
по делу, назвала его господином Д., то он обиделся и сердито крикнул ей: «Я тебе не господин Д., а ваше благородие!»
По пути к
берегу я расспрашивал его насчет сахалинской жизни, как и что, а он зловеще вздыхал и говорил: «А вот вы увидите!» Солнце
стояло уже высоко.
Утром было холодно и в постели, и в комнате, и на дворе. Когда я вышел наружу, шел холодный дождь и сильный ветер гнул деревья, море ревело, а дождевые капли при особенно жестоких порывах ветра били в лицо и стучали
по крышам, как мелкая дробь. «Владивосток» и «Байкал», в самом деле, не совладали со штормом, вернулись и теперь
стояли на рейде, и их покрывала мгла. Я прогулялся
по улицам,
по берегу около пристани; трава была мокрая, с деревьев текло.
Возле пристани
по берегу, по-видимому без дела, бродило с полсотни каторжных: одни в халатах, другие в куртках или пиджаках из серого сукна. При моем появлении вся полсотня сняла шапки — такой чести до сих пор, вероятно, не удостоивался еще ни один литератор. На
берегу стояла чья-то лошадь, запряженная в безрессорную линейку. Каторжные взвалили мой багаж на линейку, человек с черною бородой, в пиджаке и в рубахе навыпуск, сел на козлы. Мы поехали.
В отношении к охоте огромные реки решительно невыгодны: полая вода так долго
стоит на низких местах, затопив десятки верст луговой стороны, что уже вся птица давно сидит на гнездах, когда вода пойдет на убыль. Весной,
по краям разливов только, держатся утки и кулики, да осенью пролетные стаи, собираясь в дальний поход, появляются
по голым
берегам больших рек, и то на самое короткое время. Все это для стрельбы не представляет никаких удобств.
Они просто ходили
по берегу, иногда
стояли неподвижно и лениво поглядывали на беспредельную ширь океана.
По дороге из Мурмоса в Ключевской завод шли, не торопясь, два путника, одетые разночинцами.
Стояло так называемое «отзимье», то есть та весенняя слякоть, когда ни с того ни с сего валится мокрый снег. Так было и теперь. Дорога пролегала
по самому
берегу озера Черчеж, с которого всегда дул ветер, а весенний ветер с озера особенно донимал.
Одни говорили, что беды никакой не будет, что только выкупаются, что холодная вода выгонит хмель, что везде мелко, что только около кухни в стари́це будет
по горло, но что они мастера плавать; а другие утверждали, что,
стоя на
берегу, хорошо растабарывать, что глубоких мест много, а в стари́це и с руками уйдешь; что одежа на них намокла, что этак и трезвый не выплывет, а пьяные пойдут как ключ ко дну.
На обрывистом
берегу реки Вопли
стоит дворянская усадьба и дремлет. Снится ей новый с иголочки дом, стоящий на противоположном низменном
берегу реки, дом, словно облупленное яичко, весь светящийся в лучах солнца, дом с обширным двором, обнесенным дощатым забором, с целым рядом хозяйственных строений
по обоим бокам, — строений совсем новых, свежих, в которых помещаются: кабак, называющийся, впрочем,"белой харчевней", лавочка, скотопрогонный двор, амбар и проч.
Заозерный завод, раскидавший свои домики
по берегу озера, был самым красивым в Кукарском округе. Ряды крепких изб облепили низкий
берег в несколько рядов; крайние
стояли совсем в лесу. Выдавшийся в средине озера крутой и лесистый мыс образовал широкий залив; в глубине озера зелеными пятнами выделялись три острова. Обступившие кругом лесистые горы образовали рельефную зеленую раму. Рассыпной Камень лежал массивной синевато-зеленой глыбой на противоположном
берегу, как отдыхавший великан.
Он скорыми шагами подошел к речке. Она была черна.
По волнам перебегали какие-то длинные, фантастические, уродливые тени.
Берег, где
стоял Александр, был мелок.
Мужик с коровой
стоял на своем, уверяя, что
по берегу верст сорок крюку будет и что непременно надобно на праходе.
Стоял он на
берегу весьма значительного озера и был раскидан частию
по узкой долине, прилегающей к самому озеру, а частию
по горам, тут же сразу круто начинающимся.
А с
берега, от пристани два пароходика все возят народ на корабль, потому что корабли, которые ходят
по океану,
стоят на середине поодаль, на самом глубоком месте.
— Идёшь ты на барже, а встречу тебе
берега плывут, деревни, сёла у воды
стоят, лодки снуют, словно ласточки, рыбаки снасть ставят,
по праздникам народ пёстро кружится, бабьи сарафаны полымем горят — мужики-то поволжские сыто живут, одеваются нарядно, бабы у них прирабатывают, деньги — дороги, одежа — дёшева!
«Бегущая
по волнам» приближалась к бухте, раскинутой широким охватом отступившего в глубину
берега. Оттуда шел смутный перебой гула. Гез, Бутлер и Синкрайт
стояли у борта. Команда тянула фалы и брасы, переходя от мачты к мачте.
Помню, что спускался уже темный осенний вечер, и Пепко зажег грошовую лампочку под бумажным зеленым абажуром. Наш флигелек
стоял на самом
берегу Невы, недалеко от Самсониевского моста, и теперь, когда несколько затих дневной шум, с особенной отчетливостью раздавались наводившие тоску свистки финляндских пароходиков, сновавших
по Неве в темные ночи, как светляки. На меня эти свистки произвели особенно тяжелое впечатление, как дикие вскрики всполошившейся ночной птицы.
— Ведь пятнадцать лет ее
берег, Гордей Евстратыч… да… пуще глазу своего
берег… Ну, да что об этом толковать!.. Вот что я тебе скажу… Человека я порешил… штегеря, давно это было… Вот он, штегерь-то, и
стоит теперь над моей душой… да… думал отмолить, а тут смерть пришла… ну, я тебя и вспомнил… Видел жилку? Но богачество… озолочу тебя, только
по гроб своей жизни отмаливай мой грех… и старуху свою заставь… в скиты посылай…
Помнится еще картинка: облака, а
по ним на паре рысаков в развевающихся одеждах мчится,
стоя на колеснице, Илья-пророк… Далее
берег моря, наполовину из воды высунулся кит, а из его пасти весело вылезает пророк Иона.
Сели на песке кучками
по восьмеро на чашку. Сперва хлебали с хлебом «юшку», то есть жидкий навар из пшена с «поденьем», льняным черным маслом, а потом густую пшенную «ройку» с ним же. А чтобы сухое пшено в рот лезло, зачерпнули около
берега в чашки воды: ложка каши — ложка воды, а то ройка крута и суха, в глотке
стоит. Доели. Туман забелел кругом. Все жались под дым, а то комар заел. Онучи и лапти сушили. Я в первый раз в жизни надел лапти и нашел, что удобнее обуви и не придумаешь: легко и мягко.
Иду
по берегу вдоль каравана. На песке
стоят три чудных лошади в попонах, а четвертую сводят
по сходням с баржи… И ее поставили к этим. Так и горят их золотистые породистые головы на полуденном солнце.
Она была, как все говорили в Вологде, нигилистка, ходила стриженая и дружила с нигилистами. «Светелки» — крохотное именьице в домшинских непроходимых лесах, тянущихся чуть ли не до Белого моря,
стояло на
берегу лесной речки Тошни, за которой ютились раскольничьи скиты, куда добраться можно только было
по затесам, меткам на деревьях.
Проехав с версту
по берегу реки, путешественники увидели наконец избу, перед которою
стояло человек двадцать рыбаков; все они смотрели с большим вниманием на противоположный
берег.
Угол отражения дроби (всегда равный углу падения) будет зависеть от того, как высок
берег, на котором
стоит охотник.] но даже бьют, или, правильнее сказать, глушат, дубинами, как глушат всякую рыбу
по тонкому льду; [Как только вода в пруде или озере покроется первым тонким и прозрачным льдом, способным поднять человека, ходят с дубинками
по местам не очень глубоким.