Неточные совпадения
У суда
стоять —
Ломит ноженьки,
Под венцом стоять —
Голова болит,
Голова болит,
Вспоминается
Песня старая,
Песня грозная.
На широкий двор
Гости въехали,
Молоду жену
Муж домой привез,
А роденька-то
Как набросится!
Деверек ее —
Расточихою,
А золовушка —
Щеголихою,
Свекор-батюшка —
Тот медведицей,
А свекровушка —
Людоедицей,
Кто неряхою,
Кто непряхою…
Мой бедный Ленский! изнывая,
Не долго плакала она.
Увы! невеста молодая
Своей печали неверна.
Другой увлек ее вниманье,
Другой успел ее страданье
Любовной лестью усыпить,
Улан умел ее пленить,
Улан любим ее душою…
И вот уж с ним пред алтарем
Она стыдливо
под венцомСтоит с поникшей головою,
С огнем в потупленных очах,
С улыбкой легкой на устах.
Прошло две недели — и я
под венцомС Сергеем Волконским
стояла,
Не много я знала его женихом,
Не много и мужем узнала, —
Так мало мы жили
под кровлей одной,
Так редко друг друга видали!
— А, ну… да, конечно, — пролепетал Петр Степанович, как бы замявшись, — там слухи о помолвке, вы знаете? Верно, однако. Но вы правы, она из-под
венца прибежит,
стоит вам только кликнуть. Вы не сердитесь, что я так?
— Но знайте, что если она будет
стоять у самого налоя
под венцом, а вы ее кликнете, то она бросит меня и всех и пойдет к вам.
На том самом месте этой огромной, высокой церкви Большого Вознесения, у Никитских ворот, где сто лет назад
под золотыми
венцами стояли Александр Пушкин и Наталья Гончарова, высился весь в цветах и венках белый гроб, окруженный беспрерывно входящими и выходящими москвичами, пришедшими поклониться останкам своей любимицы, великой артистке Марии Ермоловой. Здесь собрались те, которые не будут иметь возможности завтра присутствовать на торжественной гражданской панихиде в Малом театре.
Уж вот даже и теперь назад никак нельзя попятиться: чрез минуту и
под венец; уйти даже нельзя — там уж и карета, и все
стоит в готовности.
— Порядком же она тебя помаила. Да и ты, брат! — не погневайся — зевака. Известное дело, невеста сама наскажет: пора-де
под венец! Повернул бы покруче, так дело давно бы было в шляпе. Да вот никак они едут. Ну что
стоишь, Владимир? Ступай, братец! вынимай из кареты свою невесту.
Андрей. Да что мне тише? Я у себя дома. Я со всем трепетом просил руки вашей, вы изволили согласиться; какие же мысли вы тогда в голове держали? Опять же в церкви вы очень веселым духом объявили ваше желание. Значит: стоя-то
под венцом, обещаясь перед богом быть мне женой, вы задумывали из меня, на потеху своим приятелям, сделать шута…
Под солнцем, высоко над головами толпы, он увидел Иисуса, окровавленного, бледного, в терновом
венце, остриями своими вонзавшемся в лоб, у края возвышения
стоял он, видимый весь с головы до маленьких загорелых ног, и так спокойно ждал, был так ясен в своей непорочности и чистоте, что только слепой, который не видит самого солнца, не увидел бы этого, только безумец не понял бы.
Невеселая свадьба была: шла невеста
под венец, что на смертную казнь, бледней полотна в церкви
стояла, едва на ногах держалась. Фаворит в дружках был… Опоздал он и вошел в церковь сумрачный. С кем ни пошепчется — у каждого праздничное лицо горестным станет; шепнул словечко новобрачному, и тот насупился. И стала свадьба грустней похорон. И пира свадебного не было: по скорости гости разъехались, тужа и горюя, а о чем — не говорит никто. Наутро спознала Москва, — второй император при смерти.
И теперь меня женят. В то время как я пишу эти строки, над моей душой
стоят шафера и торопят меня. Эти люди положительно не знают моего характера! Ведь я вспыльчив и не могу за себя ручаться! Чёрт возьми, вы увидите, что будет дальше! Везти
под венец вспыльчивого, взбешенного человека — это, по-моему, так же неумно, как просовывать руку в клетку к разъяренному тигру. Увидим, увидим, что будет!
С исполнением этого условия иноземцу свободен вход в дом божий, помазанная святым елеем голова может
стоять под брачным
венцом с русскою девицею.
— Может быть, — прибавил он, смутно понимая душевную тревогу своей крестной матери и желая ее и себя утешить, — может быть, Настя, мы введем его этим тельником в нашу веру. Господь знает, дар твой не будет ли у него на груди, когда будешь
стоять с ним в церкви
под венцом.
— Погодь, родная, недолго… — заговорила снова Антиповна, присаживаясь рядом. — Явится добрый молодец, из себя красавец писаный, поведет мою Ксюшеньку
под святой
венец и умчит в Москву дальнюю, что
стоит под грозными очами царевыми, и станет моя Ксюшенька боярыней…
— Вот, помнишь, — говорил он своему молодому другу, — я предсказывал тебе, что будете с моей милой, прекрасной Настей
стоять в церкви
под венцами.