Неточные совпадения
— Здесь столько блеска, что глаза разбежались, — сказал он и пошел в беседку. Он улыбнулся жене, как должен улыбнуться муж, встречая жену, с которою он только что виделся, и поздоровался с княгиней и другими знакомыми, воздав каждому должное, то есть пошутив с дамами и перекинувшись приветствиями с мужчинами. Внизу
подле беседки
стоял уважаемый Алексей Александровичем, известный своим умом и образованием генерал-адъютант. Алексей Александрович зaговорил с ним.
Наказанный сидел в зале на угловом окне;
подле него
стояла Таня с тарелкой. Под видом желания обеда для кукол, она попросила у Англичанки позволения снести свою порцию пирога в детскую и вместо этого принесла ее брату. Продолжая плакать о несправедливости претерпенного им наказания, он ел принесенный пирог и сквозь рыдания приговаривал: «ешь сама, вместе будем есть… вместе».
Княгиня сидела в кресле молча и улыбалась; князь сел
подле нее. Кити
стояла у кресла отца, всё не выпуская его руку. Все молчали.
На другой день, дамы еще не вставали, как охотничьи экипажи, катки и тележка
стояли у подъезда, и Ласка, еще с утра понявшая, что едут на охоту, навизжавшись и напрыгавшись досыта, сидела на катках
подле кучера, взволнованно и неодобрительно за промедление глядя на дверь, из которой все еще не выходили охотники.
Левин
стоял в маленькой зале, где курили и закусывали,
подле группы своих, прислушиваясь к тому, что говорили, и тщетно напрягая свои умственные силы, чтобы понять, что говорилось.
С наслаждением, полною грудью, она вдыхала в себя снежный, морозный воздух и,
стоя подле вагона, оглядывала платформу и освещенную станцию.
Левин
стоял довольно далеко. Тяжело, с хрипом дышавший
подле него один дворянин и другой, скрипевший толстыми подошвами, мешали ему ясно слышать. Он издалека слышал только мягкий голос предводителя, потом визгливый голос ядовитого дворянина и потом голос Свияжского. Они спорили, сколько он мог понять, о значении статьи закона и о значении слов: находившегося под следствием.
— Нет, я совсем не хороша. Ну, скажите мне…
Постойте, посидимте, — сказала Кити, усаживая ее опять на скамейку
подле себя. — Скажите, неужели не оскорбительно думать, что человек пренебрег вашею любовью, что он не хотел?..
Это была г-жа Шталь. Сзади её
стоял мрачный здоровенный работник Немец, катавший её.
Подле стоял белокурый шведский граф, которого знала по имени Кити. Несколько человек больных медлили около колясочки, глядя на эту даму, как на что-то необыкновенное.
Катенька
стояла подле матери и, несмотря на ее вытянутое личико, была такая же розовенькая, как и всегда.
Бабушка была уже в зале: сгорбившись и опершись на спинку стула, она
стояла у стенки и набожно молилась;
подле нее
стоял папа. Он обернулся к нам и улыбнулся, заметив, как мы, заторопившись, прятали за спины приготовленные подарки и, стараясь быть незамеченными, остановились у самой двери. Весь эффект неожиданности, на который мы рассчитывали, был потерян.
Налево от двери
стояли ширмы, за ширмами — кровать, столик, шкафчик, уставленный лекарствами, и большое кресло, на котором дремал доктор;
подле кровати
стояла молодая, очень белокурая, замечательной красоты девушка, в белом утреннем капоте, и, немного засучив рукава, прикладывала лед к голове maman, которую не было видно в эту минуту.
Он
стоял подле письменного стола и, указывая на какие-то конверты, бумаги и кучки денег, горячился и с жаром толковал что-то приказчику Якову Михайлову, который,
стоя на своем обычном месте, между дверью и барометром, заложив руки за спину, очень быстро и в разных направлениях шевелил пальцами.
Он сидит
подле столика, на котором
стоит кружок с парикмахером, бросавшим тень на его лицо; в одной руке он держит книгу, другая покоится на ручке кресел;
подле него лежат часы с нарисованным егерем на циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для очков, щипцы на лоточке.
Я поднял голову — на табурете
подле гроба
стояла та же крестьянка и с трудом удерживала в руках девочку, которая, отмахиваясь ручонками, откинув назад испуганное личико и уставив выпученные глаза на лицо покойной, кричала страшным, неистовым голосом.
Оглядевшись, он заметил, что
стоит подле распивочной, в которую вход был с тротуара по лестнице вниз, в подвальный этаж.
Произошло это утром, в десять часов. В этот час утра, в ясные дни, солнце всегда длинною полосой проходило по его правой стене и освещало угол
подле двери. У постели его
стояла Настасья и еще один человек, очень любопытно его разглядывавший и совершенно ему незнакомый. Это был молодой парень в кафтане, с бородкой, и с виду походил на артельщика. Из полуотворенной двери выглядывала хозяйка. Раскольников приподнялся.
— Уверяю, заботы немного, только говори бурду, какую хочешь, только
подле сядь и говори. К тому же ты доктор, начни лечить от чего-нибудь. Клянусь, не раскаешься. У ней клавикорды
стоят; я ведь, ты знаешь, бренчу маленько; у меня там одна песенка есть, русская, настоящая: «Зальюсь слезьми горючими…» Она настоящие любит, — ну, с песенки и началось; а ведь ты на фортепианах-то виртуоз, мэтр, Рубинштейн… Уверяю, не раскаешься!
Все пьяны, все поют песни, а
подле кабачного крыльца
стоит телега, но странная телега.
Посреди улицы
стояла коляска, щегольская и барская, запряженная парой горячих серых лошадей; седоков не было, и сам кучер, слезши с козел,
стоял подле; лошадей держали под уздцы. Кругом теснилось множество народу, впереди всех полицейские. У одного из них был в руках зажженный фонарик, которым он, нагибаясь, освещал что-то на мостовой, у самых колес. Все говорили, кричали, ахали; кучер казался в недоумении и изредка повторял...
Тихим, ослабевшим шагом, с дрожащими коленами и как бы ужасно озябший, воротился Раскольников назад и поднялся в свою каморку. Он снял и положил фуражку на стол и минут десять
стоял подле, неподвижно. Затем в бессилии лег на диван и болезненно, с слабым стоном, протянулся на нем; глаза его были закрыты. Так пролежал он с полчаса.
Знаете, Родион Романыч, я в него чернильницей пустила, — тут, в лакейской, кстати на столе
стояла,
подле листа, на котором расписывались, и я расписалась, пустила да и убежала.
Старшая девочка, лет девяти, высокенькая и тоненькая, как спичка, в одной худенькой и разодранной всюду рубашке и в накинутом на голые плечи ветхом драдедамовом бурнусике, сшитом ей, вероятно, два года назад, потому что он не доходил теперь и до колен,
стояла в углу
подле маленького брата, обхватив его шею своею длинною, высохшею как спичка рукой.
Когда я опомнилась,
подле меня сидели обе тетушки, а папа
стоял со спиртом.
Он долго
стоял и, закрыв глаза, переносился в детство, помнил, что
подле него сиживала мать, вспоминал ее лицо и задумчивое сияние глаз, когда она глядела на картину…
В другое окно, с улицы, увидишь храпящего на кожаном диване человека, в халате:
подле него на столике лежат «Ведомости», очки и
стоит графин квасу.
Зато внизу, у Николая Васильевича, был полный беспорядок. Старые предания мешались там с следами современного комфорта.
Подле тяжелого буля
стояла откидная кушетка от Гамбса, высокий готический камин прикрывался ширмами с картинами фоблазовских нравов, на столах часто утро заставало остатки ужина, на диване можно было найти иногда женскую перчатку, ботинку, в уборной его — целый магазин косметических снадобьев.
Он сел
подле постели и ушел в свою фантазию, где и раздолье молодой его жизни, и вдруг упавшее на него горе
стояли как две противоположные картины.
—
Стой,
стой! — обхватил я ее, посадил опять и сел
подле нее, не отнимая руки.
— Ложь, вздор! — прервал я ее неистово, — вы сейчас называли меня шпионом, о Боже!
Стоит ли не только шпионить, но даже и жить на свете
подле таких, как вы! Великодушный человек кончает самоубийством, Крафт застрелился — из-за идеи, из-за Гекубы… Впрочем, где вам знать про Гекубу!.. А тут — живи между ваших интриг, валандайся около вашей лжи, обманов, подкопов… Довольно!
Точно
подле вас
стоит ваш двойник; вы сами умны и разумны, а тот непременно хочет сделать
подле вас какую-нибудь бессмыслицу, и иногда превеселую вещь, и вдруг вы замечаете, что это вы сами хотите сделать эту веселую вещь, и Бог знает зачем, то есть как-то нехотя хотите, сопротивляясь из всех сил хотите.
— Садись, присядь, ноги-то небось не
стоят еще, — приветливо пригласил он меня, указав мне на место
подле себя и все продолжая смотреть мне в лицо тем же лучистым взглядом. Я сел
подле него и сказал...
«Мы употребляем рис при всяком блюде, — заметил второй полномочный, — не угодно ли кому-нибудь переменить, если поданный уже простыл?» Церемониймейстер, с широким, круглым лицом, с плоским и несколько вздернутым, широким же, арабским носом,
стоя подле возвышения, на котором сидели оба полномочные, взглядом и едва заметным жестом распоряжался прислугою.
Подле них
стоял оборванец, переговаривавшийся с растрепанной широколицей женщиной; потом две женщины, мужчина, опять женщина; против каждого была арестантка.
— Вот этим одним весело, — сказал, указывая на влюбленную парочку, молодой человек в короткой жакетке,
стоя подле Нехлюдова, так же как и он, глядя на прощающихся.
Молодой с длинной шеей мускулистый человек с добрыми круглыми глазами и маленькой бородкой
стоял подле койки и с испуганным лицом, поспешно надевая халат, смотрел на входивших.
Костыли ее
стояли подле, в углу, между кроватью и стеной.
Подле этой дамы у левого окошка
стояла молодая девушка с довольно некрасивым лицом, с рыженькими жиденькими волосами, бедно, хотя и весьма опрятно одетая.
Алеша
стоял подле старца, который опять пересел в кресло.
Но о шестой тысяче, оказалось, слышал и он, признался, что в ту минуту
подле стоял.
Подле и сзади него
стояли люди с бляхами.
Исправник же
стоял теперь у окна, в другом конце комнаты,
подле Калганова, который тоже уселся на стуле у того же окна.
В ожидании выхода старца мамаша сидела на стуле,
подле кресел дочери, а в двух шагах от нее
стоял старик монах, не из здешнего монастыря, а захожий из одной дальней северной малоизвестной обители.
Что нам
подле будущего судьи стоять-то…
Подле него
стоял мужчина лет сорока, широкоплечий, широкоскулый, с низким лбом, узкими татарскими глазами, коротким и плоским носом, четвероугольным подбородком и черными блестящими волосами, жесткими, как щетина.
Прочие дворяне сидели на диванах, кучками жались к дверям и
подле окон; один, уже, немолодой, но женоподобный по наружности помещик,
стоял в уголку, вздрагивал, краснел и с замешательством вертел у себя на желудке печаткою своих часов, хотя никто не обращал на него внимания; иные господа, в круглых фраках и клетчатых панталонах работы московского портного, вечного цехового мастера Фирса Клюхина, рассуждали необыкновенно развязно и бойко, свободно поворачивая своими жирными и голыми затылками; молодой человек, лет двадцати, подслеповатый и белокурый, с ног до головы одетый в черную одежду, видимо робел, но язвительно улыбался…
Подле лошади
стоял малый лет семнадцати, с пухлым и желтым лицом, одетый казачком и босоногий; он с важностью посматривал на собак, порученных его надзору, и изредка постегивал арапником самых алчных.
Холм, на котором я находился, спускался вдруг почти отвесным обрывом; его громадные очертания отделялись, чернея, от синеватой воздушной пустоты, и прямо подо мною, в углу, образованном тем обрывом и равниной, возле реки, которая в этом месте
стояла неподвижным, темным зеркалом, под самой кручью холма, красным пламенем горели и дымились друг
подле дружки два огонька.
Подле него
стоял помещик, широкий, мягкий, сладкий — настоящий Сахар-Медович — и кривой.
В нескольких шагах от двери,
подле грязной лужи, в которой беззаботно плескались три утки,
стояло на коленках два мужика: один — старик лет шестидесяти, другой — малый лет двадцати, оба в замашных заплатанных рубахах, на босу ногу и подпоясанные веревками.