Неточные совпадения
Перед диваном из красного
дерева, с выцветшей бархатной обивкой,
стояла конторка палисандрового
дерева; над диваном висела картина с купающимися нимфами; комод, оклеенный карельской березой, точно навалился на простенок
между окнами; разбитое трюмо
стояло в углу на простой некрашеной сосновой табуретке; богатый туалет с отломленной ножкой, как преступник, был притянут к стене запыленными шнурками.
Чертопханов снова обратился к Вензору и положил ему кусок хлеба на нос. Я посмотрел кругом. В комнате, кроме раздвижного покоробленного стола на тринадцати ножках неровной длины да четырех продавленных соломенных стульев, не было никакой мебели; давным-давно выбеленные стены, с синими пятнами в виде звезд, во многих местах облупились;
между окнами висело разбитое и тусклое зеркальце в огромной раме под красное
дерево. По углам
стояли чубуки да ружья; с потолка спускались толстые и черные нити паутин.
Как раз на середине широкой полосы
между огородами, по которой шла дорога к огороду,
стояла живописная кучка
деревьев, густо обросшая у пней молодой порослью.
Они вдвоем обходили все корпуса и подробно осматривали, все ли в порядке. Мертвым холодом веяло из каждого угла, точно они ходили по кладбищу. Петра Елисеича удивляло, что фабрика
стоит пустая всего полгода, а
между тем везде являлись новые изъяны, требовавшие ремонта и поправок. Когда фабрика была в полном действии, все казалось и крепче и лучше. Явились трещины в стенах, машины ржавели, печи и горны разваливались сами собой, водяной ларь дал течь,
дерево гнило на глазах.
Солнце
стояло еще очень высоко, «
дерева в два», как говорил Евсеич, когда мы с крутой горы увидели Багрово, лежащее в долине
между двух больших прудов, до половины заросших камышами, и с одной стороны окруженное высокими березовыми рощами.
В фонтанах журчала и плескалась прозрачная вода; из красивых ваз, висевших в воздухе
между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения, а перед домом, на мраморных столбах,
стояли два блестящих зеркальных шара, в которых странствующая труппа отразилась вверх ногами, в смешном, изогнутом и растянутом виде.
Вышли в сад. На узкой полосе земли,
между двух домов,
стояло десятка полтора старых лип, могучие стволы были покрыты зеленой ватой лишаев, черные голые сучья торчали мертво. И ни одного вороньего гнезда среди них.
Деревья — точно памятники на кладбище. Кроме этих лип, в саду ничего не было, ни куста, ни травы; земля на дорожках плотно утоптана и черна, точно чугунная; там, где из-под жухлой прошлогодней листвы видны ее лысины, она тоже подернута плесенью, как стоячая вода ряской.
Кирша поехал далее, а крестьянская девушка,
стоя на одном месте, провожала его глазами до тех пор, пока не потеряла совсем из виду. Не доехав шагов пятидесяти до пчельника, запорожец слез с лошади и, привязав ее к
дереву, пробрался
между кустов до самых ворот загородки. Двери избушки были растворены, а собака спала крепким сном подле своей конуры. Кирша вошел так тихо, что Кудимыч, занятый счетом яиц, которые в большом решете
стояли перед ним на столе, не приподнял даже головы.
Между деревьев, под тенью их ветвей,
стояли памятники из мрамора и гранита, неуклюжие, тяжёлые, плесень покрывала их бока.
На берегу Цны, как раз против омута, в старинном барском саду, тогда уже перешедшем к одному из купцов-миллионеров, находился наш летний театр. Около театра,
между фруктовыми
деревьями,
стоял обширный двухэтажный дом, окруженный террасами, куда выходили комнаты, отведенные труппе. Женатые имели отдельные комнаты на верхнем этаже, холостые помещались по двое и по трое. Там же, рядом с квартирой семьи Григорьева, была и большая столовая, но обедали мы больше на широкой террасе, примыкавшей к столовой.
Фома,
стоя на груде каната, смотрел через головы рабочих и видел: среди барж, борт о борт с ними, явилась третья, черная, скользкая, опутанная цепями. Всю ее покоробило, она точно вспухла от какой-то страшной болезни и, немощная, неуклюжая, повисла над водой
между своих подруг, опираясь на них. Сломанная мачта печально торчала посреди нее; по палубе текли красноватые струи воды, похожей на кровь. Всюду на палубе лежали груды железа, мокрые обломки
дерева.
В маленьком Закхее было нечто такое, что защищало его от всякого покушения сделать ему грубость: люди, приходившие с ним в соприкосновение, чувствовали, что его не достанешь, потому что они
стоят на земле,
между тем как он взлез на
дерево, и это высокое, крепкое и сеннолиственное
дерево есть беспристрастнейшая правда, во имя которой он режет всем без лицезрения: «это неблагородно, невеликодушно», и сам поднимается на ней все выше и выше, как гений на облаке.
Густая пыль не уносилась и не опускалась, а
стояла за плетнем
между прозрачною листвой
деревьев сада.
Там всё было хмуро, неподвижно и пропитано суровой важностью, а здесь — грациозные берёзы качали гибкими ветвями, нервно дрожала серебристая листва осины, калинник и орешник
стоял пышными купами, отражаясь в воде; там желтел песок, усеянный рыжеватой хвоей; здесь под ногами зеленела отава, чуть пробивавшаяся среди срезанных стеблей; от разбросанных,
между деревьев, копен пахло свежим сеном.
Темными буграми
стояли дома слободы;
между ними по улице бежал сырой поток ветра со стороны болот; где-то шуршали ветки
деревьев о стену или крышу, и негромко, должно быть, во сне, тявкала собака.
Между тем вершины
деревьев в это время изредка стали поколыхиваться, хотя поверхность озера еще
стояла спокойною, как застывающий свинец.
Дорога вилась
между мелкою, частою порослью. Направо и налево подымались холмы. Чем далее, тем выше становились
деревья. Тайга густела. Она
стояла безмолвная и полная тайны. Голые
деревья лиственниц были опушены серебряным инеем. Мягкий свет сполоха, продираясь сквозь их вершины, ходил по ней, кое-где открывая то снежную полянку, то лежащие трупы разбитых лесных гигантов, запушенных снегом… Мгновение — и все опять тонуло во мраке, полном молчания и тайны.
Они вошли в шалаш, где было душно, а от рогож пахло соленой рыбой, и сели там: Яков — на толстый обрубок
дерева, Мальва — на кучу кулей.
Между ними
стояла перерезанная поперек бочка, дно ее служило столом. Усевшись, они молча, пристально посмотрели друг на друга.
И после встречи с Пьером князь Андрей остается таким же мертвецом, каким был до встречи. Проходит два года. Раннею весною он едет по опекунским делам в рязанские имения своего сына. Все вокруг зеленеет, и трава, и
деревья. На краю дороги высится огромный дуб. «Старым, сердитым и презрительным уродом
стоял он
между улыбающимися березами».
После взаимных приветствий,
между разговором, Воронцов объявил Разумовскому истинную причину своего приезда; последний потребовал проект указа, пробежал его глазами, встал тихо с своих кресел, медленно подошел к комоду, на котором
стоял ларец черного
дерева, окованный серебром и выложенный перламутром, отыскал в комоде ключ, отпер им ларец и из потаенного ящика вынул бумаги, обвитые в розовый атлас, развернул их, атлас спрятал обратно в ящик, а бумаги начал читать с благоговейным вниманием.
Спереди и сзади густели кусты и
деревья. A над ними стоном
стояла орудийная пальба. То и дело снаряды сносили верхушки
деревьев, вырывали с корнем березы и липы… Слышались раскаты грозного «ура» в промежутках
между пальбой. Потом все стихло постепенно, воцарилась относительная тишина, только победные крики время от времени вспыхивали в стороне неприятельских траншей.
— И сам не знаю.
Стою, гляжу на лес, — ответил тот. — Вдруг что-то замелькало
между деревьями… Стал вглядываться. Отделились от лесу точно темные точки и поползли сюда. Може, зверь, а може, и человек. Я и выстрелил, за мной выстрелили и другие постовые. Точки скрылись в лесу.
Петр Иннокентьевич несколько времени
стоял, как бы очарованный этой картиной тихой ночи, затем поднял руку, чтобы закрыть окно, как вдруг ему показалось, что какая-то тень проскользнула по саду. Его рука опустилась, он несколько выдвинулся из окна и стал прислушиваться. Тихий шорох шагов достиг до его ушей, и он ясно различил темную фигуру, крадущуюся
между деревьями по аллее, ведущей к заднему двору дома. Осторожно озираясь, приблизилась она к калитке, тихо отворила ее и вышла из саду.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов
стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась
между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что-то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодною водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине и во всем теле что-то быстро и равномерно дрожало.