Неточные совпадения
— Она —
скверная, она хитрая, она не
стоит… Она тебя держит, чтоб от тебя выведать, — быстрым злобным шепотом прошептала она. Никогда еще я не видывал у ней такого лица.
— Разумеется, разумеется, — прибавил он, сильно ударив рукой по столу… —
Стоит только решиться… Что толку в
скверном положении?.. К чему медлить, тянуть…
А ты у меня ломайся, ломайся, мерзавка — я те поломаю!» — Но
стой,
стой, — что-то говорит зятек ее
скверной девчонке, сажая мерзкую гордячку в карету?
Сама по себе мельница
стоила около трехсот тысяч, затем около семисот тысяч требовалось ежегодно на покупку зерна, а самое
скверное было то, что готовый товар приходилось реализовать в рассрочку, что составляло еще около полумиллиона рублей.
Старик даже головы не повернул на дерзкий вызов и хотел уйти, но его не пустили. Толпа все росла. Пока ее сдерживали только старики, окружавшие Тита. Они видели, что дело принимает
скверный оборот, и потихоньку проталкивались к волости, которая
стояла на горке сейчас за базаром. Дело праздничное, народ подгуляет, долго ли до греха, а на Тита так и напирали, особенно молодые.
— Да, прости меня, я тебя очень обидела, — повторила Лиза и, бросаясь на грудь Гловацкой, зарыдала, как маленький ребенок. — Я
скверная, злая и не
стою твоей любви, — лепетала она, прижимаясь к плечу подруги.
Я шел, потупив голову и размышляя, как вдруг резкий голос окликнул меня по фамилии. Гляжу — передо мной
стоит хмельной человек, чуть не покачиваясь, одетый довольно чисто, но в
скверной шинели и в засаленном картузе. Лицо очень знакомое. Я стал всматриваться. Он подмигнул мне и иронически улыбнулся.
На столе
стояли две бутылки теплого шампанского, бутылка
скверного рому;
стояли тарелки с кондитерскими конфетами, пряниками и орехами трех сортов.
В собрании теперь пустота; наверно, два подпрапорщика играют на
скверном, маленьком бильярде, пьют пиво, курят и над каждым шаром ожесточенно божатся и сквернословят; в комнатах
стоит застарелый запах плохого кухмистерского обеда — скучно!..
— Извозчики? извозчики всего ближе отсюда… у собора
стоят, там всегда
стоят, — и вот я чуть было не повернулся бежать за извозчиком. Я подозреваю, что он именно этого и ждал от меня. Разумеется, я тотчас же опомнился и остановился, но движение мое он заметил очень хорошо и следил за мною всё с тою же
скверною улыбкой. Тут случилось то, чего я никогда не забуду.
— Послушай, маленькая польза, — говорил он суетливо, каждую минуту закуривая; там, где он
стоял, было всегда насорено, так как на одну папиросу он тратил десятки спичек. — Послушай, жизнь у меня теперь подлейшая. Главное, всякий прапорщик может кричать: «Ты кондуктор! ты!» Понаслушался я, брат, в вагонах всякой всячины и, знаешь, понял:
скверная жизнь! Погубила меня мать! Мне в вагоне один доктор сказал: если родители развратные, то дети у них выходят пьяницы или преступники. Вот оно что!
Он уже прятал платок, которым обтер свои пальцы, в карман, когда господин Голядкин-старший опомнился и ринулся вслед за ним в соседнюю комнату, куда, по
скверной привычке своей, тотчас же поспешил улизнуть непримиримый враг его. Как будто ни в одном глазу, он
стоял себе у прилавка, ел пирожки и преспокойно, как добродетельный человек, любезничал с немкой-кондитершей. «При дамах нельзя», — подумал герой наш и подошел тоже к прилавку, не помня себя от волнения.
А людям было невыносимо сидеть сложа руки или
стоять по целым суткам на часах против невидимого и, как все были убеждены, несуществовавшего неприятеля, питаться
скверною пищею и ждать своей очереди заболеть.
Силою любви своей человек создаёт подобного себе, и потому думал я, что девушка понимает душу мою, видит мысли мои и нужна мне, как я сам себе. Мать её стала ещё больше унылой, смотрит на меня со слезами, молчит и вздыхает, а Титов прячет
скверные руки свои и тоже молча ходит вокруг меня; вьётся, как ворон над собакой издыхающей, чтоб в минуту смерти вырвать ей глаза. С месяц времени прошло, а я всё на том же месте
стою, будто дошёл до крутого оврага и не знаю, где перейти. Тяжело было.
Дня через два, ночью, посадив хлеб в печь, я заснул и был разбужен диким визгом: в арке, на пороге крендельной,
стоял хозяин, истекая
скверной руганью, — как горох из лопнувшего мешка, сыпались из него слова одно другого грязнее.
У Григория был туман в глазах. Не видя, кто
стоит в двери, выругался
скверными словами, оттолкнул человека в сторону и убежал в поле. А Матрёна,
постояв среди комнаты с минуту, шатаясь, точно слепая, протянув руки вперёд, подошла к койке и со стоном свалилась на неё.
По одну сторону «Пьяной балки» была дорогая и
скверная откупная водка, по другую дешевая и хорошая. На самом мосту
стоял кордон, бдительно наблюдавший, чтобы великоруссы не проносили к себе капли малороссийской водки; но проносить ее в желудке кордон не мог возбранить — и вот почему балочники Орловской губернии были так отчаянно бедны: они постоянно все, что могли, тащили к жидам на малороссийскую сторону и там пропивали все дочиста.
—
Постой ты у меня,
скверная зверюшка! — в бешенстве вскричала Роза и, схватив валявшуюся на полу палку, она замахнулась ею на Коко…
— Ну,
постой же,
скверная Цапля, — возмутилась я, — отучу тебя подглядывать за нами!
Товарищи расходились. Окурки торчали в земле цветочных горшков; в тонком аромате гостиной
стоял запах
скверного табаку. Оставались только я с Алексеем, Турман и Дядя-Белый.
Трудно было идти с такой силой на Сенно, где
стояли войска, да к тому же вести приходили одна другой
сквернее: в Сенно ждали еще войск из Витебска, и что оттуда и из Могилёва на подводах уже посланы войска к границе Могилёвского и Сенненского уездов; в Оршанском уезде крестьяне вязали панов.
— Марья Михайловна, я ведь не злодейка. Если б я могла пересилить себя, разве я допустила бы вас изнывать и надрываться надо мной,
скверной девкой? Кабы вы знали, чего мне
стоило выговорить все то, что я в себе почуяла. Я в себе не вольна, матушка. Запрете меня — грех случится, я вам прямо говорю.
Впереди меня молча и неподвижно
стояла парочка и, когда песня кончилась, разом вздохнула — и поцеловалась. Я отправился на платформу, откуда послышался отчаянно фальшивый голос, беззаботно обходившийся всего двумя нотами, одинаково
скверными: простым криком и диким криком. Молодой человек с золотым сердцем не мог остаться нечувствительным к любовному призыву и отвечал как умел…
Он лег, и перед глазами его
стояли склянки с желтыми ярлыками, и от них понятно стало, что все дурное, что он думал о Кате Реймер, —
скверная и гадкая ложь, такая отвратительная и грязная, как и болезнь его. И стыдно и страшно ему было, что он мог так думать о той, которую он любил и перед которой недостоин
стоять на коленях; мог думать и радоваться своим грязным мыслям, и находить их правдивыми, и в их грязи черпать странную и ужасную гордость. И ему страшно стало самого себя.