Неточные совпадения
Manu intrepida [бесстрашной рукой (лат.).] поворачивал он ключ в дверном замке и, усевшись на первое ближайшее кресло, дымил, как паровоз, выкуривая трубку за трубкой до тех пор, пока за дверью не начинали
стихать истерические
стоны.
И точно: холодный ветер пронизывает нас насквозь, и мы пожимаемся, несмотря на то, что небо безоблачно и солнце заливает блеском окрестные пеньки и побелевшую прошлогоднюю отаву, сквозь которую чуть-чуть пробиваются тощие свежие травинки. Вот вам и радошный май. Прежде в это время скотина была уж сыта в поле, леса
стонали птичьим гомоном, воздух был
тих, влажен и нагрет. Выйдешь, бывало, на балкон — так и обдает тебя душистым паром распустившейся березы или смолистым запахом сосны и ели.
Не ожидавший такого исхода черт отчаянно закопошился, но скоро, поняв тщету своих усилий,
стих и, глухо
застонав, повис за спиной у дьякона.
Вот и опять
стих, а через минуту снова полощется и
стонет: «Спасите, спасите!» И теперь уже так близко, что даже слышны всплески воды, как он полощется…
Он стоял и слушал, как переливались эти звуки, как окрылялись они парящею в небеса силой, словно грозно молящие
стоны и вопли целого народа, и как потом стали
стихать,
стихать понемногу, переходя в более мягкие, нежные тоны — и вдруг, вместе с этим переходом, раздался страстно-певучий, густой и полный контральто Цезарины...
Спереди и сзади густели кусты и деревья. A над ними
стоном стояла орудийная пальба. То и дело снаряды сносили верхушки деревьев, вырывали с корнем березы и липы… Слышались раскаты грозного «ура» в промежутках между пальбой. Потом все
стихло постепенно, воцарилась относительная тишина, только победные крики время от времени вспыхивали в стороне неприятельских траншей.
Его голос слабел, делался глуше, тише. Вот еще усилие… трепещут темные ресницы… едва уже понятно, что он шепчет… Легкий
стон… хрип… закрылись глазки… снова открылись… Все
стихло… Юлико потянулся всем телом и — умер.
— Вот это дело. Теперь, когда она знает, что я ее не держу, она с места не двинется. Ведь вот какое дурачье эти поэты, сочиняют
стихи, плачут,
стонут, молят, точно этим проймешь женщин, — добавил он наставительно. — Они любят того, кто вовремя их колотит. Их мараскином не прельстишь, им надо чего-нибудь покрепче… Вот теперь я себя славно устроил.
Первые дни он хотя с трудом, но выносил дорогу. Потом это ему сделалось не по силам, и он принужден был остановиться в деревне, невдалеке от Вильны. Лежа на лавке в крестьянской избе, он
стонал в голос, перемежая
стоны молитвами и жалея, что не умер в Италии. Однако припадки болезни мало-помалу
стихли, больного опять положили в карету и повезли дальше.
И после каждого
стиха голосящая, втягивая в себя воздух, заливалась сначала протяжными
стонами, а потом закатывалась истерическим хохотом.
Передо мною открывалась целая необъятность из снега и темного, как густая накипь, неба, на котором из далекой непроглядной тьмы зарделись красноватые, безлучные звезды; а пока я окинул все это взглядом, внизу, почти у самого корня моего дерева, произошла какая-то свалка: рванье,
стон, опять потасовка, и опять
стон, и вот опять во тьме мелькнули вроссыпь стрелы, и сразу все
стихло, как будто ничего и не бывало.