Неточные совпадения
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался,
стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою
жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.
— Кусочек! —
стонал он перед градоначальником, зорко следя за выражением глаз облюбованной им
жертвы.
Нет, там видела она цепь утрат, лишений, омываемых слезами, неизбежных
жертв, жизнь поста и невольного отречения от рождающихся в праздности прихотей, вопли и
стоны от новых, теперь неведомых им чувств; снились ей болезни, расстройство дел, потеря мужа…
Надо идти туда, где сгустился мрак, откуда слышатся
стоны, куда до такой степени не проник луч сознательности, что вся жизнь кажется отданною в
жертву неосмысленному обычаю, — и не слышно даже о стремлении освободиться от оков его.
— Nicolas, Nicolas! —
простонала опять
жертва, — ну… пошутил и довольно…
Он не вскрикнул и даже не подал
стона, и можно сказать — был убит мастерски, да и сам себя вел молодецки: придя сюда поиграть в мужья, он в самом деле вел себя мужественно — не плакал и не жаловался на женское предательство, а лежал, как
жертва коварства и любви, распластав руки вразмет в разные стороны и не выпуская из крепко сжатой ладони ореховой хворостины.
У эллина же над ложем его любви стояла золотовенчанная Афродита, радовалась на ласки и соприкасающуюся наготу и, как светлую
жертву себе, принимала блаженные
стоны и судороги любви.
Мария была спокойна, но Магнус заметно нервничал, часто потирал свои большие белые руки и осторожно прислушивался к талантливым имитациям ветра: к его разбойничьему свисту, крику и воплям, смеху и
стонам… расторопный артист ухитрялся одновременно быть убийцей и
жертвой, душить и страстно молить о помощи!
Шум, ропот, визг, вопли убиваемых, заздравные окрики, гик, смех и
стон умирающих — все слилось вместе в одну страшную какофонию. Ничком и навзничь лежавшие тела убитых, поднятые булавы и секиры на новые
жертвы, толпа обезумевших палачей, мчавшихся: кто без шапки, кто нараспашку с засученными рукавами, обрызганными кровью руками, которая капала с них, — все это представляло поразительную картину.
— Простите, простите меня!.. —
простонал он. — Я три года мучаюсь и не нахожу себе места от угрызений совести за это преступление моей юности. Три года ношу я в сердце образ и благословляю день нашей настоящей встречи, дающей мне возможность искупить перед вами мою вину, искупить какими угодно
жертвами, ценою моей жизни.
Одна жизнь за другою бросается под колесницу этого бога: колесница проезжает, раздирая их жизни, и новые и новые
жертвы со
стонами и воплями и проклятиями валятся под нее!