Неточные совпадения
Аммос Федорович. Ну нет, Антон Антонович. А вот, например, если у кого-нибудь шуба
стоит пятьсот
рублей, да супруге шаль…
Мужик я пьяный, ветреный,
В амбаре крысы с голоду
Подохли, дом пустехонек,
А не взял бы, свидетель Бог,
Я за такую каторгу
И тысячи
рублей,
Когда б не знал доподлинно,
Что я перед последышем
Стою… что он куражится
По воле по моей...
Тут отдают купцу в аренду за
рубль десятину земли, которая
стоит десять
рублей.
Левина уже не поражало теперь, как в первое время его жизни в Москве, что для переезда с Воздвиженки на Сивцев Вражек нужно было запрягать в тяжелую карету пару сильных лошадей, провезти эту карету по снежному месиву четверть версты и
стоять там четыре часа, заплатив за это пять
рублей. Теперь уже это казалось ему натурально.
— Это игрушка, — перебил его Левин. — Мировые судьи нам не нужны. Я в восемь лет не имел ни одного дела. А какое имел, то было решено навыворот. Мировой судья от меня в сорока верстах. Я должен о деле, которое
стоит два
рубля, посылать поверенного, который
стоит пятнадцать.
— Были, ma chère. Они нас звали с мужем обедать, и мне сказывали, что соус на этом обеде
стоил тысячу
рублей, — громко говорила княгиня Мягкая, чувствуя, что все ее слушают, — и очень гадкий соус, что-то зеленое. Надо было их позвать, и я сделала соус на восемьдесят пять копеек, и все были очень довольны. Я не могу делать тысячерублевых соусов.
Когда Левин взял именье в управление, он, осмотрев покосы, нашел, что они
стоят дороже, и назначил цену за десятину двадцать пять
рублей.
— Если бы ты видела, как он был тронут, когда я ему сказал, чтобы он оставил эти пятьсот
рублей в виде подарка… но что забавнее всего — это счет, который он принес мне. Это
стоит посмотреть, — прибавил он с улыбкой, подавая ей записку, написанную рукою Карла Иваныча, — прелесть!
— А с пустяками ходишь, батюшка, ничего, почитай, не
стоит. За колечко вам прошлый раз два билетика [Билетик (простореч.) —
рубль.] внесла, а оно и купить-то его новое у ювелира за полтора
рубля можно.
— Извините, что такими пустяками беспокоил, — продолжал он, несколько сбившись, — вещи мои
стоят всего пять
рублей, но они мне особенно дороги, как память тех, от кого достались, и, признаюсь, я, как узнал, очень испугался…
Какие вещи —
рублей пятьсот
стоят. «Положите, говорит, завтра поутру в ее комнату и не говорите, от кого». А ведь знает, плутишка, что я не утерплю — скажу. Я его просила посидеть, не остался; с каким-то иностранцем ездит, город ему показывает. Да ведь шут он, у него не разберешь, нарочно он или вправду. «Надо, говорит, этому иностранцу все замечательные трактирные заведения показать!» Хотел к нам привезти этого иностранца. (Взглянув в окно.) А вот и Мокий Парменыч! Не выходи, я лучше одна с ним потолкую.
Кнуров. Что тут ценить! Пустое дело! Триста
рублей это
стоит. (Достает из бумажника деньги и отдает Огудаловой.) До свиданья! Я пойду еще побродить… Я нынче на хороший обед рассчитываю. За обедом увидимся. (Идет к двери.)
— Однако вы, я вижу, очень неопытны, как и следует быть в вашем возрасте, — вы не понимаете, в чем дело. Мой жилет ровно ничего не
стоит, потому что он не светит и не греет, и потому я его отдаю вам даром, но вы мне заплатите по
рублю за каждую нашитую на нем стекловидную пуговицу, потому что эти пуговицы хотя тоже не светят и не греют, но они могут немножко блестеть на минутку, и это всем очень нравится.
Было утро; у моей кроватки
стояла бабушка, в ее большим белом чепце с рюшевыми мармотками, и держала в руке новенький серебряный
рубль, составлявший обыкновенный рождественский подарок, который она мне дарила.
— Скляночку-то Тагильский подарил. Наврали газеты, что он застрелился, с месяц тому назад братишка Хотяинцева, офицер, рассказывал, что случайно погиб на фронте где-то. Интересный он был. Подсчитал, сколько
стоит аппарат нашего самодержавия и французской республики, — оказалось: разница-то невелика, в этом деле франк от
рубля не на много отстал. На республике не сэкономишь.
— Начали воевать —
рубль стоил 80 копеек на золото, а сейчас уже 62 и обнаруживает тенденцию опуститься до полтинника. Конечно, «нет худа без добра», дешевый
рубль тоже способен благотворно отразиться… но все-таки, знаете… Финансовая политика нашего министерства… не отличается особенной мудростью. Роль частных банков слишком стеснялась.
Деньги — есть, но — деньги тают: сегодня
рубль стоит сорок три копейки.
— Мадера семь
рублей стоит, — сказал Обломов, — а тут десять.
— Ну, не нужно ли чего на квартире? Там, брат, для тебя выкрасили полы и потолки, окна, двери — все: больше ста
рублей стоит.
— Нет, нет,
постой, ангел, не улетай! — остановил он Марфеньку, когда та направилась было к двери, — не надо от итальянца, не в коня корм! не проймет, не почувствую: что мадера от итальянца, что вода — все одно! Она десять
рублей стоит: не к роже! Удостой, матушка, от Ватрухина, от Ватрухина — в два с полтиной медью!
Поет в московском трактире соловей, входит купец «ндраву моему не препятствуй»: «Что
стоит соловей?» — «Сто
рублей».
— Как не желать? но не очень. Мне почти ничего не надо, ни
рубля сверх. Я в золотом платье и я как есть — это все равно; золотое платье ничего не прибавит Васину. Куски не соблазняют меня: могут ли места или почести
стоить того места, которого я
стою?
Это много тебе; ты и весь таких денег не
стоишь, совсем не к лицу тебе будет: десять
рублей с костей долой, а двадцать девять получай“.
— Это письмо
стоит тридцать тысяч
рублей, а вы удивляетесь! Оно сто тысяч
стоит, а я только тридцать прошу! — громко и страшно горячась, проговорил Ламберт.
— Эти триста
рублей давеча чего тебе
стоили!
Еще слово: что было недоступною роскошью для немногих, то, благодаря цивилизации, делается доступным для всех: на севере ананас
стоит пять-десять
рублей, здесь — грош: задача цивилизации — быстро переносить его на север и вогнать в пятак, чтобы вы и я лакомились им.
Всякий матрос вооружен был ножом и ананасом; за любой у нас на севере заплатили бы от пяти до семи
рублей серебром, а тут он
стоит два пенса; за шиллинг давали дюжину, за испанский талер — сотню.
Но какой смысл имеет то, чтобы человека, развращенного праздностью и дурным примером, запереть в тюрьму, в условия обеспеченной и обязательной праздности, в сообщество самых развращенных людей? или перевезти зачем-то на казенный счет — каждый
стоит более 500
рублей — из Тульской губернии в Иркутскую или из Курской…
Маслова достала из калача же деньги и подала Кораблевой купон. Кораблева взяла купон, посмотрела и, хотя не знала грамоте, поверила всё знавшей Хорошавке, что бумажка эта
стоит 2
рубля 50 копеек, и полезла к отдушнику за спрятанной там склянкой с вином. Увидав это, женщины — не-соседки по нарам — отошли к своим местам. Маслова между тем вытряхнула пыль из косынки и халата, влезла на нары и стала есть калач.
Обиду эту он почувствовал в первый раз, когда на Рождество их, ребят, привели на елку, устроенную женой фабриканта, где ему с товарищами подарили дудочку в одну копейку, яблоко, золоченый орех и винную ягоду, а детям фабриканта — игрушки, которые показались ему дарами волшебницы и
стоили, как он после узнал, более 50
рублей.
Пришедшим слепым нищим он дал
рубль, на чай людям он роздал 15
рублей, и когда Сюзетка, болонка Софьи Ивановны, при нем ободрала себе в кровь ногу, то он, вызвавшись сделать ей перевязку, ни минуты не задумавшись, разорвал свой батистовый с каемочками платок (Софья Ивановна знала, что такие платки
стоят не меньше 15
рублей дюжина) и сделал из него бинты для Сюзетки.
Ведь у этой Нади все так просто и вместе так хорошо выходит, — и шляпка всегда хорошо сидит, хотя
стоит всего пять
рублей, и платья какими-то такими складками ложатся…
— Вы не смотрите, что на вид вся лавчонка трех
рублей не
стоит: вон на этих мешках да на ларях такие куши рвут, что мое почтение.
— Очень просто: вы и Ляховский держитесь только благодаря дворянской опеке и кой-каким связям в Петербурге… Так? Дворянскую опеку и после нельзя будет обойти, но ее купить очень недорого
стоит: члены правления — один полусумасшедший доктор-акушер восьмидесяти лет, другой — выгнанный со службы за взятки и просидевший несколько лет в остроге становой, третий — приказная строка, из поповичей… Вся эта братия получает по двадцать восемь
рублей месячного жалованья. Так?
— Обратите внимание на лошадь, — говорил Ляховский Привалову. — Это настоящий текинский иноходец, который
стоит на месте, в Хиве, шестьсот
рублей, да столько же
стоило привести его на Урал.
— Зачем тебе столько, к чему это?
Стой! — завопил Петр Ильич. — Это что за ящик? С чем? Неужели тут на четыреста
рублей?
Лет 20 назад беличья шкурка
стоила 20 копеек. По мере спроса на ее мех цена на него возрастала и ныне доходит до трех
рублей за штуку.
Этот день мы употребили на переход к знакомой нам грибной фанзе около озера Благодати. Опять нам пришлось мучиться в болотах, которые после дождей стали еще непроходимее. Чтобы миновать их, мы сделали большой обход, но и это не помогло. Мы
рубили деревья, кусты, устраивали гати, и все-таки наши вьючные животные вязли на каждом шагу чуть не по брюхо. Большого труда
стоило нам перейти через зыбуны и только к сумеркам удалось выбраться на твердую почву.
Я ему продал за четыреста
рублей лошадь, которая
стоила тысячу, и это бессловесное существо имеет теперь полное право презирать меня; а между тем сам до того лишен способности соображенья, особенно утром, до чаю, или тотчас после обеда, что ему скажешь: здравствуйте, а он отвечает: чего-с?
— Подрядчика, батюшка. Стали мы ясень
рубить, а он
стоит да смотрит…
Стоял,
стоял, да и пойди за водой к колодцу: слышь, пить захотелось. Как вдруг ясень затрещит да прямо на него. Мы ему кричим: беги, беги, беги… Ему бы в сторону броситься, а он возьми да прямо и побеги… заробел, знать. Ясень-то его верхними сучьями и накрыл. И отчего так скоро повалился, — Господь его знает… Разве сердцевина гнила была.
Утром китайцы проснулись рано и стали собираться на охоту, а мы — в дорогу. Взятые с собой запасы продовольствия приходили к концу. Надо было пополнить их. Я купил у китайцев немного буды и заплатил за это 8
рублей. По их словам, в этих местах пуд муки
стоит 16
рублей, а чумиза 12
рублей. Ценятся не столько сами продукты, сколько их доставка.
Он куплен по случаю, за 100
рублей, маленький Эраровский, старый, поправка
стоила около 70
рублей; но зато рояль действительно очень хорошего тона.
Все это
стоило 30
рублей в месяц.
— Хорошая лошадь, сударь,
рублей 350
стоит, — сказал кучер.
Простой холщевый зонтик
стоит, положим, 2
рубля.
Платья будут
стоить не больше пятисот
рублей, а на остальные пятьсот она брильянтиков купит.
— Осенью в Москву поеду и закажу у мадам Сихлер два платья. Это будет
рублей пятьсот
стоить, а на остальные брильянтиков куплю.
Билеты для входа в Собрание давались двоякие: для членов и для гостей. Хотя последние
стоили всего пять
рублей ассигнациями, но матушка и тут ухитрялась, в большинстве случаев, проходить даром. Так как дядя был исстари членом Собрания и его пропускали в зал беспрепятственно, то он передавал свой билет матушке, а сам входил без билета. Но был однажды случай, что матушку чуть-чуть не изловили с этой проделкой, и если бы не вмешательство дяди, то вышел бы изрядный скандал.
Заказать такие сапоги было событием: они
стоили тринадцать
рублей. Носили их подолгу, а потом делали к ним головки, а опорки чинились и донашивались в бане.
Тут были столы «рублевые» и «золотые», а рядом, в такой же комнате
стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол для баккара и два круглых «сторублевых» стола для «железки», где меньше ста
рублей ставка не принималась.