Неточные совпадения
Придет ли час моей свободы?
Пора, пора! — взываю к ней;
Брожу над
морем, жду погоды,
Маню ветрила кораблей.
Под ризой бурь, с волнами споря,
По вольному распутью
моряКогда ж начну я вольный бег?
Пора покинуть скучный брег
Мне неприязненной
стихии,
И средь полуденных зыбей,
Под небом Африки моей,
Вздыхать о сумрачной России,
Где я страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил.
Наши моряки любуются, как они ловко управляются на
море с своими красными бочкообразными лодками и рогожными парусами: видно, что
море — их
стихия.
Вы знаете, что были и есть люди, которые подходили близко к полюсам, обошли берега Ледовитого
моря и Северной Америки, проникали в безлюдные места, питаясь иногда бульоном из голенища своих сапог, дрались с зверями, с
стихиями, — все это герои, которых имена мы знаем наизусть и будет знать потомство, печатаем книги о них, рисуем с них портреты и делаем бюсты.
Все жители Аяна столпились около нас: все благословляли в путь. Ч. и Ф., без сюртуков, пошли пешком проводить нас с версту. На одном повороте за скалу Ч. сказал: «Поглядите на
море: вы больше его не увидите». Я быстро оглянулся, с благодарностью, с любовью, почти со слезами. Оно было сине, ярко сверкало на солнце серебристой чешуей. Еще минута — и скала загородила его. «Прощай, свободная
стихия! в последний раз…»
Море стало выбрасывать назад все лишнее, все мертвое и все, что чуждо было его свободной и живой
стихии.
Около полудня мы с Дерсу дошли до озера. Грозный вид имело теперь пресное
море. Вода в нем кипела, как в котле. После долгого пути по травяным болотам вид свободной водяной
стихии доставлял большое удовольствие. Я сел на песок и стал глядеть в воду. Что-то особенно привлекательное есть в прибое. Можно целыми часами смотреть, как бьется вода о берег.
Рано утром один из стрелков ходил на охоту за нерпами. Возвратясь, он сообщил, что бурей ночью мертвую касатку снова унесло в
море. Я не придал его словам никакого значения, но орочи нашли это вполне естественным: Тэму вернулся, принял свой обычный вид и ушел в свою родную
стихию.
— Это очень хитрый и злой ветер, вот этот, который так ласково дует на нас с берега, точно тихонько толкая в
море, — там он подходит к вам незаметно и вдруг бросается на вас, точно вы оскорбили его. Барка тотчас сорвана и летит по ветру, иногда вверх килем, а вы — в воде. Это случается в одну минуту, вы не успеете выругаться или помянуть имя божие, как вас уже кружит, гонит в даль. Разбойник честнее этого ветра. Впрочем — люди всегда честнее
стихии.
Перед тобой я могу обнажить странную душу мою: ты не слабый челнок, неспособный переплыть это
море; волны и бури его тебя не испугают; ты рождена посреди этой
стихии; ты не утонешь в ее бесконечности!..
Сии избранные мужи должны были от берегов Невы до гор Рефейских, до
морей Азовского, Каспийского и далее, видеть и описать Россию в трех царствах Природы, проникнуть во внутренность пустынь, во глубину пещер и лесов дремучих, где око наблюдателя еще никогда не примечало за творческою Натурою, где она искони действовала уединенно или пред свидетелями невнимательными; исчислить минералы в недрах земли, растения на зеленых коврах ее, животных в трех
стихиях и, таким образом, собрать богатства для Российской Естественной Истории.
Чтобы сообщить лучшим питомцам его совершенную опытность, знание
морей и всех чрезвычайных феноменов сей величественной
стихии, Монархиня посылала их в отдаленности Океана, в другие части мира, и молодые Офицеры Российские имели славу повелевать старыми мореходцами Альбиона [См.: Указ 1762 г. о Корпусах.
Они — тоже
стихия, и вот почему
море не гневно, а ласково смотрит на их труд, от которого им нет пользы.
Прекрасно!
Море, свободная
стихия, маяки, запасы, поверки знаков — все это меня развлекло и заняло; но — черт возьми, — чуть только я удалился от своего берега, в моей душе вдруг зародилось какое-то беспокойство, что я обманут, что со мной сыграли какую-то штуку, что я выгнан из дома нарочно, как какой-то дурачок, и вообще со мною играют какую-то комедию.
И, в совсем уже ином смысле, моя встреча с
морем именно оказалась прощанием с ним, двойным прощанием — с
морем свободной
стихии, которого передо мной не было и которое я, только повернувшись к настоящему
морю спиной, восстановила — белым по серому — шифером по шиферу — и прощанием с тем настоящим
морем, которое передо мной было и которое я, из-за того первого, уже не могла полюбить.
Мое
море — пушкинской свободной
стихии — было
море последнего раза, последнего глаза.
Над
морем свободной
стихии — Пушкин свободной
стихии.
К
Морю было:
море + любовь к нему Пушкина,
море + поэт, нет! — поэт +
море, две
стихии, о которых так незабвенно — Борис Пастернак...
И — больше скажу: безграмотность моего младенческого отождествления
стихии со стихами оказалась — прозрением: «свободная
стихия» оказалась стихами, а не
морем, стихами, то есть единственной
стихией, с которой не прощаются — никогда.
Действительно, было что-то грандиозное и словно бы загадочное в этой дикой мощи рассвирепевшей
стихии, с которой боролась горсточка людей, управляемая одним человеком — капитаном, на маленьком корвете, казавшемся среди необъятного беснующегося
моря какой-то ничтожной скорлупкой, поглотить которую, казалось, так легко, так возможно.
Все на корвете невольно любовались и этими крепкими, не боящимися свежей погоды, маленькими ботами и лихим управлением ими. Видно было, что на них прирожденные моряки, для которых
море — привычная
стихия.